style="font-size:15px;"> Нелли терпела, но недолго. Почувствовав, как под ней расползается тёплая лужа, задрожала от ужаса и одновременно облегчения. Боль отпустила, но пришло осознание, что она сделала что-то ужасно постыдное, нехорошее. Нелька лежала, боясь пошевелиться, чтоб никто не заметил её позор. И надо же было такому случиться, что в этот раз заснула, хотя давно уже привыкла бодрствовать в тихий час. Проснулась от того, что спине и ногам стало холодно, открыла глаза и тут же увидела Александру Константиновну.
Ведьма стояла рядом и держала в руках её мокрое одеяло. Скинув, остатки сна, Нелли услышала сначала разрозненные смешки, и увидела лица ребят, обращённые в её сторону. Выдрессированные Ведьмой, смеяться открыто и громко без её разрешения они опасались.
Александра Константиновна взяла Нелли за руку, резко подняла.
– Вы только посмотрите, что учудила Кузнецова. Это ж надо так опозориться. В шесть лет положено ходить в туалет, видимо, придётся купить специально для неё подгузник или стелить клеёнку. – Она громко хмыкнула, давая отмашку для рвавшегося наружу смеха. Ребята перестали сдерживаться и рассмеялись, кто-то громко и нарочно наигранно, кто-то тихо, а Серёжа едва не разревелся сам.
Если бы в тот момент Нелли могла выпрыгнуть из окна, она бы так и поступила, лишь бы не чувствовать жалящих взглядов. В глазах поплыло от слёз, лиц она не видела, только слышала, что над ней смеются и обзывают «сыкухой».
Александра Константиновна сгребла с кровати мокрое бельё и вручила Нельке.
– Неси в душевую.
Нелька не шелохнулась, вцепилась во влажный ком и замотала головой.
Ведьма толкнула её в сторону дверей.
– Неси.
Пришлось идти через всю спальню с мокрыми пятном, расплывшимся по пижаме до самых лопаток. В спину летели кусачие смешки и новое обидное прозвище. В тот день Нелька испытала унижение, породившее другое сильное чувство – ненависть. Раньше она ненавидела только молочные пенки и субботнюю генеральную уборку, а оказалось, можно ненавидеть человека. Ненавидеть до потемнения в глазах и одновременно бояться. В ней навсегда поселился страх снова быть униженной.
До вечера она была неразговорчивой, даже дома витала в облаках. На предложение сестры поиграть в домино не отреагировала, хотя обычно сама была инициатором этого развлечения. Надя не стала приставать к Нельке, ушла на кухню, помогать маме с ужином.
По квартире поплыл приятный аромат, хлопнула входная дверь – папа вернулся с работы. Только услышав его голос, Неля выбралась из недетских мыслей. Несколько часов она пыталась убедить себя, что во всём виновата сама: во-первых, мешала спать другим, во-вторых, выпила много компота и крепко уснула. Вроде всё получалось правильно, но в это оправдание никак не вписывалась её обида и кипящая злость. От воспоминаний о мокрой пижаме, которую ей пришлось застирывать в раковине, в носу защипало, а горло сжало спазмом.
За
