тем быстрее проходит. Довольно быстро ливень стих, пошёл мелкий дождик, и вскоре прямо сквозь дождь проглянуло солнце. Это так специально устроено природой: сначала страху нагнать, а после успокоить красотой. Радуга, казалось, прямо от забора начиналась, а конца её не было видно, растворялась где-то в дальних лугах. Выползла бригада на волю и замерла, увидев: лист черепицы металлической, тот, что с крыши недавно бурей сорвало, прямо в крышу буржуйского «Ситроёна» углом воткнулся, и теперь это было единое целое – красный лист в красной машине. Даже красиво по-своему, как скульптура. Кошмар, да и только.
– Что теперь будет? А, бугор? – спросил обычно молчаливый Закир.
– Разберёмся, – коротко ответил Миша, по правде сказать – не представлявший себе, что делать дальше. Буржуя не было видно. То ли он спал, то ли удавился с горя. Мужики, не сговариваясь, достали курево, снова задымили. Неопределённость помогает принимать решение только тому, кто умеет решать. Мужики не умели.
Довольно много времени прошло, прежде чем появился хозяин из своего вагончика-времянки. Вопреки ожиданиям, лицо его было спокойным, даже сонным. Может, не заметил ещё? В руке мобильник, направился он в дальний конец своего участка, откуда всегда звонил в город, сигнал там лучше. Говорил Пантелеев громко, слышно было, что речь идет о несчастной машине. После разговора подошёл к строителям.
– Капец вам, – сделал длинную паузу. – Мог быть, если бы не страховка.
– У вас застрахована машина? – у Миши отлегло от сердца. – А то жалко. Красивая.
– Застрахована. Каско – непонятно ругнулся Пантелеев. – Но пока машину ремонтируют, я на такси должен ездить. Не пешком же ходить? В общем, всё. Хватит. Можете собирать манатки и валить с моего участка.
– Что, завтра продолжим? – не понял Миша.
– Ты действительно тупой. А я думал хитрый. Совсем валите отсюда, и чтоб я вас больше не видел.
– Зря вы так, – начал было привычно канючить Миша, – всяко случается. Кто мог знать, что буря приключится? В наших краях я такого не припомню.
– Всё! Я сказал! – зарычал буржуй. Лицо его пошло пятнами, обычно колкие глаза совсем стали как хорошо заточенные карандаши, того и гляди – дырку сделает. – Пошли отсюда на …, – и выдал очень витиеватый нецензурный адрес.
– Ладно, хозяин, – раз ты так… Давай посчитаем, на сколько мы наработали. Расчёт дашь – и мы уйдём.
Пантелеев начал было открывать свой скособоченный от злости рот, Миша подумал: «Опять разорётся», – но тот вдруг кричать передумал, полез в карман своей рваной ветровки, достал какую-то блестящую вещицу и ткнул в неё указательным пальцем. Откуда-то из её недр забубнил голос буржуя, а потом Миша узнал свой голос и сразу вспомнил разговор в день разгрузки сруба. Пантелеев тыкнул в диктофон ещё несколько раз – звук сделался громче, – а потом поднял его на вытянутой руке прямо к Мишиному лицу. Из диктофона довольно внятно стал
