организация хозяйственной стороны жизни в обители.
На монастырском дворе запахло досками, красками. На- шлась работа и для монахов, и для пришлых рабочих. Рабочие регулярно стали получать жалованье.
– Смотри, не филонь! – предупреждал приходящих в оби- тель секретарь настоятеля иеродиакон Филарет. – Вот отец Серафим придет работу проверять – все заставит переделы- вать, если что не так!
– Неужто сам придет рамы щупать?
– Не сомневайся!
Да, сомневаться не стоило. Ни в строгости настоятеля, ни в справедливости его решений.
Пришлось заново обустроить двухэтажный братский корпус, начиная с рам, полов, дверей, балок, так как жить в нем было невозможно… пришлось громоздкие здания с четырех сторон отрыть из земли из-за того, что они веками засыпались мусо- ром и даже отдушины нижнего этажа оказались под землей.
Была построена новая ризница, новая трапезная, кухня, хлебопекарня, колодец, проложены дороги, куплено новое иму- щество для келий: стулья, столы, кровати. В облагороженную
обитель можно стало звать новых людей, и количество братии стало увеличиваться.
Новому настоятелю удалось в монастыре построить: «для слепых стариков – богадельню, для страждущих – больницу, для… детей – приют, для окрестных жителей – школу, для рабочих и скотниц – новое жилище, для странников и приез- жающих – странноприимный дом, для братии и арестантского отделения – две библиотеки, для обширного монастырского архива – новое помещение».
Труд в обители требовал от настоятеля напряжения всех его духовных и физических сил. А вот помощи ждать было неоткуда, наоборот, некоторые из «начальствующих» за ним словно наблюдали, посмеиваясь: выдержит ли этот аристократ?
Ни перед кем не мог он открыть душу.
– Как же вы справляетесь, батенька? – спрашивала одна из немногих, поддерживающих настоятеля, старица Наталия Петровна Киреевская, которая в молодые годы была духовной дочерью батюшки Серафима Саровского.
– Не знаю, – сознавался настоятель. – Одно могу сказать: свои личные финансовые возможности я исчерпал полностью.
– Просил ли у кого?
– Персонально ни у кого не просил, а прошения подавал, как положено. Долг свой исполнял, не расшаркивался ни перед кем. Но изнемог уже… изнемог в скорбях и трудах… Жизнь у меня какая-то удивительная и многострадальная… и чудес, и горей предостаточно…
– И много ли вложили в обитель?
– Не считал. Все потому, что я дворянин и в духовной ие- рархии протекции не имею.
– Жаль, что у нас и для дел духовных протекция надобна, – вздыхала старица.
Наталия Петровна была уже очень пожилой и больной. Чувствовала, что дни ее подходят к концу. Но успела написать письмо с предсмертной просьбой к архиепископу
