прямо здесь, на рабочем месте! – я прильнул к видоискателю, оценивая ракурс.
Стильной композиции в этой полупустой комнате с окрашенными темно – голубой краской панелями не получалось; брать же в кадр полуразвалившийся шкаф было и вовсе не эстетично. Тогда, не мудрствуя лукаво, я взял в рамку Жанну, сидевшую за книгой, и когда взгляд ее красивых черных глаз поравнялся с осью объектива, нажал на спуск.
Камера еще жужжала, перематывая кадр, когда она задала вопрос, который волнует больше всего на свете всех женщин, – по – крайней мере, по моим многочисленным наблюдениям:
– Я не буду выглядеть уродиной? – спросила она, кивнув прелестной головкой на камеру.
Я хотел было рассмеяться, но подумав, что это для нее в данный момент вопрос жизни и смерти, просто заверил:
– Вы будете выглядеть чудесно, я вам обещаю! Идемте?
Но дойти до бара нам было сейчас не суждено: в дверях кабинета мы столкнулись с запыхавшейся вахтершей; вся ее лень куда – то испарилась и, задыхаясь от возбуждения, она затараторила:
– Жанночка, опять человек повесился! Ох, беда – то какая… – она схватилась за грудь.
– Опять ребенок?! – Жанна побледнела.
– Нет, на этот раз, слава Богу, не дети… Загоруйко Степан Федорович, бывший главный агроном колхоза, – хороший был человек! Я подумала, может это будет вам интересно…
– Где он проживал? – взял я инициативу в свои руки.
– Степная улица, номер дома не помню…да вы найдете, улица небольшая! – и объяснила, как проехать.
– Ждите меня на крыльце клуба, я сбегаю за машиной.
Примчавшись в гостиницу, я расчехлил фотокамеру и сунул ее в простой полиэтиленовый пакет с ручками – снимать, возможно, придется тайком. Затем зашел к заведующей номерами и попросил закрыть в сейфе папки, переданные мне Жанной.
Завидев меня, бабулька вмиг сделалась усталой на вид:
– Орлов, опять придете пьяным ночью и будете ставить «на уши» гостиницу?! – ее взгляд сверлил меня почти осязаемо.
– Ну что вы, тетя Маша! – я наклонился и чмокнул ее в щечку в знак подтверждения своих слов.
– Я вас выселю, Орлов, вот увидите! – пригрозила она. И когда я закрывал уже дверь, добавила негромко:
– Проказник!..
Через несколько минут я подкатил уже к Дому культуры, где меня ждала Жанна.
– Вам так интересна смерть этого старика? – поинтересовалась она, садясь в машину.
– Теперь все, что творится в станице, представляет для меня интерес, – серьезно кивнул я головой.
– Но ведь к самоубийству детей это не имеет скорее всего никакого отношения…
– Ничего нельзя знать заранее.
Немного подумав, она вынуждена была согласиться со мной.
Нужный дом значился под адресом Степная, тринадцать. Я не суеверный человек, но все же подсознательно отметил этот факт. Около него стоял милицейский «уазик» канареечного цвета
