с ней и побежал якобы на поезд. По пути он свернул к знакомому кафе-шантану и, побыв там совсем недолго, успел вовремя сесть на поезд, отъезжающий в Ростов-на-Дону. Молодой человек был разгорячён и, усаживаясь в душный набитый вагон третьего класса, усердно потирал видимо ушибленную внешнюю сторону кисти правой руки. «Так-то, молодец, торжище нижегородское – оно в бездну свою и солидных мужей засасывает. Правильно делаешь, что бежишь отседа» – с ходу сентенциозно высказался престарелый сосед. Петя постарался уйти от разговора, сосредоточив взгляд на плывущих за окном поезда пойменных камышовым кущах. Прибыв после циркового представления на работу, Тоня в первую очередь увидела разъярённого хозяина заведения с заплывшей фиолетовой физиономией и с удовлетворением поняла в чём дело. Один из половых едва сумел замазать подбитый глаз, чем-то вроде муки. Пришёл вялый не выспавшийся полицейский и, трясущийся от злости начальник Антонины, пытался описать ему приметы Петра и сулил лично хорошо отблагодарить его за «скорейшую поимку преступника». Когда полицейский уже выходил из заведения, Тоня подбежала к нему и, незаметно для других протараторила, что её любимый начальник от испуга и не помнит точно внешность негодяя, а она, мол, прекрасно запомнила и наплела ему о мелких приметах, несуществующих на лице Пети.
14. Тяжёлые думы
«Безумству храбрых поём мы песню»
М. Горький
Время исцеляло семейство Охотиных, а увлечённостьпомогала лучше всего. Последнее время Митя Охотин всё чаще уносился прочь от обыденности в своих мечтах о путешествиях. Он зачитывался трудами Семёнова-Тяншанского, Северцова и с особенной любовью – Пржевальского, ставшего для него идеалом путешественника. Достал описание путешествия Вамбери202, изданное в Лондоне и пытался осилить его на английском, что подтолкнуло его к дальнейшему изучению этого языка. Даже свои любимые учебники точных наук всё откладывал и оценки его успеваемости начали ухудшаться. Охотиным Пятым буквально овладевала идея скорейшего отправления в экспедицию в самые глухие уголки Средней Азии, или Тибета, Сибири, а потом и Африки. Мечтал он о Памире с Мушкетовым, Федченко и Грум-Гржимайло, о Такла-Макане и Тибете с Певцовым, Потаниным и Козловым. Отложив потрёпанную книгу Гродекова «Через Афганистан», Дмитрий впился глазами в карту, которая, казалось, оживала и становилась уже не куском бумаги, а живым ландшафтом с высоты птичьего полёта. Какое прекрасное это было чувство! «Мне бы аэроплан Можайского203! Все эти замечательные люди рискуют жизнью на краю света, а я должен гнить в этом скучном городе! После Турецкой войны 1877-го, когда мы были на волосок от войны с Англией, фон Кауфман посылает Гродекова с демонстративным походом к границе Бухарского эмирата, припугнуть Британского льва. После всей этой показной экспедиции, Гродеков в сопровождении двух казаков проскакал через северные Афганистан и Персию пару тысяч вёрст
Арминий Вамбери, венгерский еврей, не обладая достаточным здоровьем, в 1861 году смело отправился в путешествие по ещё не колонизованной Средней Азии под видом суфийского дервиша из Турции. Позже, став дельным советником в деле английских колониальных завоеваний, Вамбери заявил о возможностях военной экспедиции в пустыню Каракум. Ряд русских знатоков Туркестана разоблачали его записки, считая, что он не прошёл этот путь полностью, уличая в неточностях.
В июле 1882 года в Красном Селе под Питером происходит пробный полёт первого в мире несовершенного самолёта, построенного Можайским, вскоре затменным братьями Райт.
