бомж какой-то, пьянчуга, – не без удовольствия сообщил старичок.
Женю кольнуло дурное предчувствие. И прежде, чем она успела понять, что делает, она оказалась возле одного из полицейских.
– Скажите, у умершего были с собой документы?
Женя попыталась взглянуть в глаза молодому мужчине в форме, но тот старательно смотрел в сторону.
– Девушка, отойдите, не положено, – сказал полицейский.
Однако слова звучали недостаточно сухо и отстраненно – привычка отвечать «по протоколу» еще не крепко сидела в нем, и Женя это считала. Она выхватила из нагрудного кармана паспорт.
– Пожалуйста, я ищу своего брата, фамилия такая же?
Женя не прогадала: молодой офицер бросил короткий взгляд сначала на паспорт, потом на Женю.
– Тут стойте, – тихо сказал он и исчез в подъезде.
Женя и хотела, и не хотела услышать ответ. Тревога нарастала, Женя поймала себя на том, что заламывает уголки паспорта. Наконец полицейский вышел из подъезда, следом вынесли носилки – люди в толпе зашептались. На носилках лежал черный мешок, в котором легко угадывались очертания человека.
Женя, с трудом оторвав взгляд от мешка, посмотрела на полицейского. Тот только коротко кивнул.
– А мальчик? – вырвалось у Жени. На нее тут же обернулась толпа зевак. – С ним не было маленького мальчика?
Молодой офицер только развел руками.
Смена машиниста Ивана Николаевича подходила к концу. Он гнал пустой состав в депо – метро уже закрывалось. Состав промчал мимо станции, на которой несколько не успевших на последний поезд пассажиров спорили с полицией, и снова нырнул в тоннель. Насквозь виднелась опустевшая линия, освещенная холодными полосами ламп. Светофоры везде горели зеленым, вокруг уже просыпалась ночная жизнь – путейцы и обходчики готовились выйти на осмотр и ремонтные работы. Рыжие жилеты быстрыми пятнами мелькали сквозь сбойки в стенах тоннелей.
В голове Ивана Николаевича крутился утренний разговор с женой. Она всегда вставала вместе с ним, как бы рано ни было, и настаивала на совместном завтраке.
– Представляешь, – говорила жена, завязывая фартук поверх халата, – Толик пить бросил! – Она хлопотала у плиты, и голос чуть заглушал звук скворчавших на сковородке котлет.
– Да ну? – произнес Иван Николаевич, глядя сквозь кухонное окно на улицу.
С шестнадцатого этажа вид на район открывался потрясающий. Солнце еще не встало, горизонт только наливался багровым, едва подсвечивая холодные осенние облака. В соседних домах почти все еще спали – только в паре окон теплился свет.
– А знаешь почему? Не поверишь! Я сама не поверила, когда мне Таня рассказала. Он квасил опять в парке, и тут, говорит, голос велел себя в порядок привести! И знаешь, чей голос? Кошки! Говорит, кошка сказала. Она его сначала за эту историю чуть не поколотила, думала, допился, уже кошки с ним разговаривают!
