он кладет руку на простыню, чтобы ее успокоить, он боится даже прикоснуться к ней. Лихорадочный взгляд ищет Камиля, ей нужно сообщить нечто исключительно важное.
– грабле… зол…
Она все еще не может прийти в себя от неожиданности случившегося, все как будто только что произошло.
Склонившись к ней, Камиль внимательно вслушивается, делает вид, что понимает, пытается улыбнуться. Может показаться, что Анна без конца перекидывает во рту языком слишком горячее пюре. До него доходят обрывки слогов, он начинает угадывать слова, понимать смысл… Мысленно переводит. Это безумие, как быстро мы привыкаем. Ко всему. И это иногда вовсе не радует.
«Напали», понимает он, «били». «Сильно»…
Брови Анны приподнимаются, глаза становятся круглыми от страха, как будто тот человек снова оказывается перед ней и сейчас начнет колотить ее прикладом.
Камиль протягивает руку, кладет ей на плечо. От резкой боли Анна, взвизгнув, вздрагивает.
– Камиль, – произносит она.
Анна мечется по подушке вправо, влево, голос становится практически неслышным. Из-за выбитых зубов она шепелявит, у нее нет трех зубов слева – резцы внизу и вверху. Когда она открывает рот, кажется, что ей лет на тридцать больше, – этакая Фантина в ухудшенной версии. Анна просила зеркало, но никто не захотел ей его дать.
Впрочем, как бы ни было трудно, она старается прикрывать рот, когда говорит. Тыльной стороной ладони. Чаще всего у нее не получается, рот остается зияющей дырой с вялыми синими губами.
– …ня бу… ровать?
Этот вопрос Камиль, кажется, смог понять. На глаза Анны снова наворачиваются слезы, они, судя по всему, появляются вне зависимости от того, что именно она говорит, – они появляются и текут без всякого логического объяснения. На Аннином лице застыло только немое изумление, только оно.
– Еще неизвестно… Успокойся, – очень тихо произносит Камиль. – Все образуется…
Но сознание уже увело Анну в какую-то другую сторону. Она отворачивается, как будто стыдится. И неожиданно произносит что-то, что совершенно невозможно расслышать. Камилю кажется, что она сказала: «Только не такой…» – она не хочет, чтобы ее кто-то видел в подобном виде. Ей удается полностью отвернуться. Камиль кладет руку ей на плечо, но Анна не реагирует, она застыла, и только спина говорит о сотрясающих ее беззвучных рыданиях. Положение полного отказа.
– Хочешь, чтобы я остался? – спрашивает он.
Анна молчит. Он не знает, что делать. Через какое-то время она отрицательно качает головой, но непонятно, чему именно она говорит «нет» – всему, что с ней произошло, тому абсурду, что нежданно-негаданно обрушился на наши жизни, или это «нет» несправедливости, из-за которой жертвы никогда не могут обрести личной значимости. Диалог невозможен. Слишком рано. Они находятся в разных временны`х пространствах. И молчат.
Непонятно, заснула она или нет. Анна медленно
