А зачем тебе нож? Ты ж говорил, что…
– Заветный нож! Чародейский! У нас у всех трех братьев такой есть – без них мы силы теряем, вторая личина слабеет, разум теряет, превращаться труднее… Нам эти ножи от батьки достались…
– А-а-а… – нахмурил чело Иван. – Ну, так бы сразу и сказал… А где ж я его возьму – нож-то? В сундуках, что ль, пошарить?..
– Должно, яга его при себе держит… – проворчал Яромир. – Хотя мара ее знает… Ты с плеча не руби – сами мы не найдем ни шиша. Лучше подожди, пока она сама тебе этот нож покажет…
– Ага, покажет… – замялся Иван. – А ежели она меня там съест?..
– Иди-иди, не трусь, – подтолкнул его в спину Яромир. – А если совсем худо придется – вопи погромче, выручу…
– Чтоб княжеский сын, да на помощь звал?! – возмутился Иван, храбро устремляясь к избе. – Ну-ка, где там эта яга?!
Оборотень удовлетворенно усмехнулся и растворился в чаще. Теперь следовало ждать, что будет дальше…
Дверь избушки оказалась ветхой, рассохшейся. Петли завизжали хуже молодого поросенка – Иван едва удержался, чтобы не зажать уши. Он прошел внутрь, и сзади раздался резкий стук – дверь захлопнулась за спиной, словно живая. Княжич вздрогнул, но бежать не пустился. Рукоять кладенца, завернутого в тряпицу, успокаивающе грела ладонь.
Внутри было темно и ужасно тесно. Одно-единственное окошко, затянутое кожей, почти не пропускающее свет. Две трети избы занимает огромная печь. Упечь[25] отделена рваненькой занавеской, на полу – грязненький половик, прикрывающий западню[26]
Иван постоял, огляделся, а потом уселся на коник[27], предварительно отряхнув пыль. К этой скамье никто не прикасался уже несколько дней.
– Эгей?.. – нерешительно позвал он, чувствуя, как по спине бегают мурашки. – Есть кто?..
В темной и пустой избе бабы-яги было страшновато. Где-то за печкой еле слышно стрекотал сверчок, за окном время от времени ухала сова, да по спине продолжали бегать мурашки. Княжич терпеливо ждал, время от времени поглядывая в окошко – туда, где, возможно, притаился в кустах Яромир.
Так Иван прождал довольно долго. Уже перевалило за полночь, когда снаружи послышался свист, шум, а в довершение – гулкий удар, будто на землю сбросили что-то тяжелое. Двери растворились (на сей раз петли даже не скрипнули!), и на пороге появилась жуткая всклокоченная старуха с метлой.
– Фу, фу, фу! – сипло каркнула баба-яга. – Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нонче русский дух воочью проявляется, в уста бросается!
– Поздорову тебе, бабушка! – отвесил земной поклон Иван. – Прости уж, что без спросу зашел!
Старая ведьма поставила метлу в угол и встала напротив незваного гостя, упря руки в бока. Росточку она оказалась
Место против печи, предназначенное для стряпни.
Подъемная крышка над лазом в подпол.
Короткая широкая скамья в виде длинного ящика с крышкой. Часто украшалась резным изображением конской головы, отсюда и название.
