Иван, живо!!! В топку!!!
Яга Ягишна завыла, царапая клинок. Несмотря на ужасную рану, крови не вытекло ни капли – да и вопила старуха вовсе не от боли, а от злобы. Самосек ощутимо извивался, мерцая во тьме, – будь на его месте другой меч, обычный, баба-яга давно бы уже освободилась.
– Выдергивай!!! – приказал Яромир, хватая старуху за плечи. Волчьи когти разодрали лохмотья и кожу, но крови опять-таки не вытекло ни капли. Словно и вовсе ее не было в бабе-яге…
Иван одним резким рывком выдернул кладенец, а оборотень резко поднял бабу-ягу на весу, едва не стукнув ее головой об потолок, и швырнул в гостеприимно распахнутую печь. Места там оказалось вполне достаточно – чай, бабушка не одни только караваи пекла…
Совместными усилиями волколак и княжич прижали заслонку, с трудом перебарывая бьющуюся в агонии старуху. Боль и огонь придали старой людоедке сил – она ратовала так, что Иван с Яромиром справлялись еле-еле.
– Задвижку!.. – рявкнул оборотень.
Иван повернул голову – и верно, заслонка была снабжена толстой железной задвижкой. Он торопливо всунул ее в паз и устало выдохнул – теперь можно было и отпустить. Крики и вой поджаривающейся ведьмы слегка поутихли.
– Бесова бабка!.. – едва не расплакался он. – Палец мне отрубила!..
– Ну-ка, дай посмотрю… – взял его за запястье Яромир, незаметно успевший кувыркнуться через голову и оборотиться человеком.
Да, мизинец было уже не спасти. От него осталось всего полфаланги, а остальное сейчас преспокойно лежало в брюхе бабы-яги. Теперь, когда пыл битвы поутих, сменившись воплями и стуком горящей старухи, боль нахлынула пуще прежнего – руку обжигало, словно огнем.
Яромир сыпанул на культяпку белого порошка из кисета и поспешно забормотал скороговоркой:
– На море, на Океане, на острове на Буяне, лежит бел-горюч камень Алатырь. На том камне, Алатыре, сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, руду желтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я Ивана Берендеева от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань.
Иван чуть не взвыл – в первый момент ему показалось, что проклятый оборотень присыпал рану мелкой солью. Но уже в следующий миг боль бесследно улетучилась, сменившись нудным зудом и покалыванием. В голове что-то ритмично застучало, как будто там угнездился выводок дятлов, а кровавый поток резко остановился, точно зачарованный… впрочем, именно так оно и было.
Княжич болезненно закусил губу, заматывая обрубок тряпицей, и спросил, едва не плача от жалости к самому себе:
– А снова не отрастет, да?..
– Ты ж не оборотень, – усмехнулся Яромир. – Не отрастет. Ничего, не горюй! Мизинец – не ладонь, и без него прожить можно. Да еще на левой руке… Вот кабы старуха тебе уд срамный отрубила…
Иван в ужасе схватился
