июня 1945 года в схватке с бандеровцами в Ужгороде погиб смертью храбрых.
Алексанко побледнел, опустил низко голову. Взял письмо из рук Николая, пошел домой. Походка его резко изменилась. Он стал походить на дряхлого столетнего старика. Через несколько минут в его доме раздались рыдания и причитания Егоровны. Он молчал, но из глаз его текли слезы. Текли они по щекам, застревали и оседали в бороде. До позднего вечера он сидел в одном положении, вспоминая образ своего любимого младшего сына – красавца, гармониста, любимчика всей деревни, не по годом серьезного. Егоровна, не переставая, ревела до хрипоты.
Многие женщины плакали, вспоминая своих погибших, и говорили:
– Какое несчастье, война-то уже кончилась.
Чему быть, того не миновать. И его семью беда не обошла. Степана в армию в пограничные войска призвали за год до войны. Служил на финской границе, где-то недалеко от Кандалакши. Воевал с финнами, два раза был ранен. В апреле 1945 года их часть с Севера перебросили в Западную Украину для борьбы с бандами Бандеры.
Сенокос поделили, люди косили для себя. Алексанко косить не начинал. Чтобы утопить свое горе, он купил водки и отправился на пасеку на писаревские покосы, где на громадных елях висели его долбленки с пчелами. Пасеку уже посетил медведь. Не удержала косолапого и колючая проволока. Медведь разорил две семьи пчел. «Беда следует за бедой, – думал Алексанко. – Но на тебя-то, любителя меда, я найду управу». На ели он сделал шалаш на высоте трех метров от земли. Засел на ночь, прихватив с собой ружье и рогатину. Медведь появился за полночь. «Навадился, обжора, – подумал Алексанко. – Сейчас разорит всю пасеку». Трудно сказать, что с ним творилось, однако набрался мужества и выстрелил, но куда – только ему самому было известно. Медведь струсил и убежал.
Алексанко еще далеко до рассвета прибежал в деревню. Домой не пошел, не хотел расстраивать Егоровну, а разбудил Витьку и поделился с ним своей бедой. Витька рассказал ему историю, только вчера услышанную от одного солдата, с которым ждали попутную автомашину. Солдат говорил, что медведя на пасеке можно поймать. Напоить его до потери сознания медом, смешанным со спиртом.
– Давай попробуем, – сказал Витька. – Чего мы с тобой теряем? Если медведь откажется пить, сами выпьем.
– А где взять спирт? – спросил Алексанко.
– Я попробую достать, – ответил Витька. – У меня есть один знакомый в городе. Он меня раза три угощал спиртом.
– А сколько он, косолапый, выпьет? – снова спросил Алексанко.
– Вот этого я тебе не скажу, – смеясь, ответил Витька. – Но думаю, что больше трех литров водки не выдержит. Двух литров спирта вполне будет достаточно. Я сейчас пойду.
– Но ведь ты пешком долго проходишь. Давай в колхозе попросим лошадь, – посоветовал Алексанко. – Верхом быстро съездишь.
– Надо спрашивать Николая, а он спит, – сказал Витька. – Я лучше до МТС пешком дойду, а там у ребят попрошу велосипед. Быстро скатаю, к обеду жди. Готовь рамки с сотами, желательно свежими, и улей.
Вернулся
