снова огляделся из-под белых бровей, долгим подозрительным взглядом проводил взрослого жевуна, оглянувшегося на необычную пару.
– Гном. Скажи, девочка, ты на ярмарку идешь?
Молли пожала плечами:
– Куда все идут, туда и я.
– А знаешь ли ты, что больше всего любят продавцы на ярмарке?
– Что?
– Изумруды. – Он подался ближе. – Ты видела когда-нибудь настоящий изумруд?
– Нет, не видела.
Гном повернулся боком, пряча что-то от чужих глаз, принялся шарить за пазухой. Когда он вытянул руку, на ладони лежала горстка ярко-зеленых камней.
– Ты слышала, что Изумрудный банк за одну изумрудную меру берет двадцать стеклянных?
Молли снова пожала плечами, затем неуверенно кивнула, не хотелось казаться совсем глупой.
– Тогда ты оценишь мою щедрость, когда получишь ее всего за пятнадцать! Сколько у тебя есть мер?
– У меня нет никаких мер.
– Что, вообще? – удивился человечек. Молли покачала головой. – А у твоих родителей? Ты можешь попросить у них, я подожду.
– У них тоже нет.
Карлик помолчал, изучая лицо девочки.
– Тебе повезло, сегодня особенный день, смотри, – он выловил с ладони самый маленький камень, продемонстрировал его в двух пальцах, – я готов за изумрудный четвертак взять с тебя только две меры.
И сразу спрятал камень от любопытных прохожих.
– И четвертаков у меня тоже нет, – сообщила Молли.
Молчание затянулось. Гном с досадой убрал камни обратно за пазуху, на ладони его Молли заметила следы зеленой краски.
– С дороги! – послышался за спиной грозный окрик. – Эй ты, ты что, оглох? Я тебе устрою веселый месяц в башне, прижмись к обочине!
Сквозь людской поток продиралась группа невысоких, похожих на чемоданы жевунов. Вместо кафтанов на них были голубые мундиры, вместо шляп – фуражки. За широкими спинами возвышался голубой с позолотой экипаж. Крепыши расталкивали прохожих, освобождая экипажу дорогу.
Завидев мундиры, гном с тревогой запахнул кафтан, попятился в траву. Молли чуть посторонилась. Один из крепышей в фуражке выхватил взглядом Молли, с подозрением стал рассматривать необычную одежду. Но тут под ноги ему попался нерасторопный малыш. Страж порядка побагровел от гнева, как клещ вцепился ребенку в ухо, орал что-то про башню, пока тот ревел, как блажной. На дорогу выскочила мать ребенка, бросилась умолять простить неразумного детеныша. Тот отвесил ему легкого пинка, продолжил путь, пожевывая с наглым удовлетворением и выискивая взглядом новую жертву.
Экипаж несли на плечах шестеро чистых, но изможденных с виду жевунов. Когда занавешенное окно поравнялось с Молли, из-за шторки по локоть высунулась рука настолько толстая и короткая, что была похожа на снеговика, сложенного из двух комков
