лицо и посмотрел по сторонам. Несколько зевак собрались вокруг и посмеивались.
– Значит, боярским достанутся пироги с грибами? – переспросил купец.
– С грибами! – весело кивнул Гришка.
От разразившегося хохота рыжая вздрогнула, зеваки широко заулыбались, купец дёрнул вожжи и поехал дальше, продолжая растворять уличную скуку добродушным хохотом.
– Почему купец смеялся? – смотрел ему вслед Гришка.
– Чуй, рыжая голова, купец пироги с грибами любит?
– Любит, поэтому толстый, как сом.
– Я люблю, а не толстый!
– Ты костлявый, как окунь! – засмеялся Гришка.
– А, ты колючий, как ёрш! – ответил Николка.
Они начали было опять толкаться, да Николка вспомнил:
– Ладно, рыбицу продашь? Дед Степан наказывал.
– Под соломой глянь. Два сударика по пять кило. Батя сказал семь копеек просить.
– Дед дал только пять!
– Бери! Две копеечки после отдашь…
– Отдам… – и Николка поволок по снегу судаков, связанных суконной верёвкой.
Сани миновали околотки и пригород Симбирска и по крутому спуску сползли к приземистым избам Успенской слободы, притороченным к подножию берега залубеневшей Волги.
– Тпру… – Гришка остановил лошадь во дворе неказистого сруба, потемневшего от времени, но сейчас приукрашенного снегом, и казавшегося гришкиной душе каким-то сказочным теремком, от которого исходил тёплый пряный дух, подсказывая мальчишке, что здесь он сможет сытно откушать мамкиных горячих пирогов.
Гришкина мать с ухватом в руках стояла у печи и глядела на румяный глиняный горшок, томящийся на багряных углях.
– Прилетел, ясный соколик! – улыбнулась она сыну. – Дверь-то прикрывай плотнее, ветер гулеванит по сеням.
– Чуй, мамка, был я в городе, дьяку Онуфрию рыбицу отвёз.
– Что же, доволен был дьяк?
– Грозился, что воевода серчает – мало рыбицы возим в казну.
– Ох, ангелы небесные!
– Есть хочу, – Гришка косился на горшок в печи.
– Садись-ка к столу, милок!.. Эй, девицы-красавицы, забирайтесь на лавку, кашу-малашу кушать будем, – крикнула она гришкиным сестрёнкам. Те играли в тряпочные куклы в углу на большой укладке.
Две девочки-погодки лет семи-восьми в длинных домотканых платьях и овчинных безрукавках мигом спрыгнули с сундука да к столу.
– Я рядом с Гришкой! – весело толкались и визжали они.
Гришка положил на стол пять копеек:
– Николке судариков продал.
– Ох, ангелы небесные, работник ты мой ненаглядный! – мать с нежностью погладила Гришку по голове.
Глава 4
Тем временем во дворе дома симбирского воеводы был большой переполох. А учинил его дьяк Онуфрий.
– Погубили отпрыска дворянского, Фёдора Кузьмича! – гнусаво голосил дьяк.
На шум сбежались
