style="font-size:15px;"> – Пойми, дочка, эти люди привыкли к определенному укладу жизни, а мы им свалились, как снег на голову.
– Но они сами позвали нас! Неужели они рассчитывают, что мы будем сидеть по своим комнатам?
Мила пожала плечами.
– Саночка, ты пока молодая… Запомни, в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
– Ладно, на террасе сидеть нельзя. А по городу гулять можно?
Мила растерялась.
– Не знаю, Люси ничего об этом не говорила. Думаю, она будет недовольна.
– Я пойду, погуляю, и если она хоть слово скажут, я тотчас улечу домой.
– Куда же ты пойдёшь, позволь узнать? Квартира-то сдана.
– К папе поеду, – просто ответила Сана, – я ещё успеваю в поход.
– Неужели тебе здесь не нравится? Асанардаль! Попытайся усмирить свою гордыню, раз в жизни! Хотя бы ради меня.
– О, ради мамочки я готова на всё. Мила Морияди, хватит уже мной манипулировать, надоело. Я гулять. Или ты мне запрещаешь?
Сана испытывающе посмотрела на мать.
– Сана, здесь чужая страна, много туристов, мигрантов, живущих по своим законам. Я не хочу, чтобы тебя расчленили и распихали по чемоданам.
– Я не уйду далеко. Не буду ни с кем разговаривать, – сказала Сана и ушла.
Мила тяжело вздохнула. Дочь никогда не страдала юношеским максимализмом. Почему же Сана не может понять, что иногда, если того требуют обстоятельства, нужно подстраиваться под людей? Впрочем, у поколения нулевых нет такого понятия – «подстраиваться». Есть уничижительное, пропитанное тюремной романтикой слово «прогибаться».
Ещё бы, оно, новое поколение, выросло в атмосфере балования. Во многих семьях один ребёнок, поздний и долгожданный.
Саночку обожали все – и Мила, и её муж, и родители Милы.
«Какое там – «прогибаться», когда ты центр вселенной», – подумала Мила.
За дочь она не волновалась. Сана формирует вокруг себя сферу из вакуума. Не подпускает к себе людей. От мужчин так и вовсе прячет глаза. Её и не замечают. Красть у Саны нечего, купальник она с собой не взяла. Значит, не полезет в море и не утонет.
Размышления Милы прервало деликатное покашливание Поля. Мила спохватилась – она сидела на террасе.
Сердце забилось. Мила расправила на ногах складки шифонового сарафана. Она знала, какие из своих достоинств подчёркивать. Люси полновата, и у неё широкие ноги. Что ж, сарафан отлично подчёркивает ноги Милы, особенно точёные щиколотки, и её тонкую талию.
Люси знала биографию Милы. Знала, что Мила развелась пять лет назад. Не могла не знать.
Зачем же она пригласила в свой дом, к своему мужу эффектную женщину?
Возможно, ответ в том, что Люси высокого мнения о творчестве Милы. «Она считает меня хорошим человеком. Наверняка она нарисовала в воображении мой идеализированный портрет. Люси не думает, что такая писательница, как Мила Морияди, способна на подлость. Я не буду уводить у неё мужа», –
