с Белой Королевой.
С лужайки доносятся смех и снова музыка.
Маргарита подходит к окну, чтобы в последний раз взглянуть на веселье: жонглеры ходят колесом и кувыркаются в воздухе, готовясь к завтрашнему торжеству; дети гоняются друг за дружкой, то и дело прячась в самодельных укрытиях; слуги снуют с наполненными для господ кубками; кружатся и вертятся танцоры.
Под окном зеваки хлопают в такт музыке, а перед ними кружатся пары, быстроногие и гибкие, танцующие с восторгом смотрят друг дружке в лицо. Маргарита наблюдает некоторое время, жалея, что у нее нет розы или какого-нибудь подарка для гостей. Потом песни затихают, и пары распадаются, тяжело дыша и смеясь, женщины с интимной нежностью берут мужчин под руку. Как приятно быть влюбленной! Маргарита улыбается – но ее улыбка замирает, когда она узнает одну пару. Людовик, теперь в красном камзоле с накидкой, и его мать целуются, а потом соединяют руки для нового танца.
Маргарита
Совершенный и святой союз
Санс, 1234 год
Женщина с белым лицом не дает ей спать, впивается костлявыми пальцами в горло, вдавливает в подушку:
– Не рыпайся, глупая деревенщина!
Тускло поблескивающие длинные кривые ножи скребут лезвиями ее брови, лоб, голову. Маргарита дергается и просыпается, сердце колотится, как птица в ладони. Она хватает со стола зеркальце и смотрит на свое лицо – слава богу, невредимо. Это всего лишь сон. Потом видит статую в углу и вспоминает, зачем она здесь, а сердце снова начинает колотиться.
Лампы уже горят. Эме в светло-розовом наряде суетится рядом, она принесла Маргарите платье из гардероба («Сегодня день вашей свадьбы», – мурлычет она, словно невесте надо об этом напоминать), кладет на стол очищенные апельсины, убирает с кровати покрывала и приглашает госпожу в церковь вознести молитву, хотя солнце еще не взошло.
– Неужели Господь уже проснулся в этот нечестивый час? – спрашивает Маргарита, пока служанка ее причесывает.
– Не знаю, госпожа, но французы наверняка уже встали.
За стенами церкви звенят колокола, и через мгновение в дверях показывается дядя Гийом, продирая глаза. Он ворчит:
– В такой час люди еще не знают, что сказать Богу.
– «Кто принимает епитимью до того, как согрешить?» – поет Маргарита.
Уже полностью проснувшись, она чувствует себя легкой, воздушной: еще немного – и взлетит, как пузырь, к потолку.
– Твой король Людовик, вот кто, – говорит дядя Томас, присоединяясь к ним, когда они идут по росистой траве. – Наш друг Бертран д’Аламанон, наверное, заглядывал в будущее, когда писал эти строки.
– Или он знал мать короля, – предполагает Маргарита.
– Может быть. Но она не всегда была таким образцом благочестия, – замечает Гийом.
Земля полнилась слухами после смерти отца Людовика! Самая популярная – и прилипчивая –
