Авраамий. Ты читал когда-нибудь письмо Рютина? – достал из сейфа Ломинадзе несколько листов машинописного текста.
– Краем уха о содержании слышал, но не читал, – честно признался Завенягин.
– Возьми, ознакомься.
Авраамий Павлович не понял, что означает это слово «возьми». Можно ведь взять и унести домой на какое-то время. А можно взять в руки и прочитать здесь, не выходя из кабинета. Завенягин вспомнил о предупреждении Молотова: не лезь в политические интриги! Но и любопытство жгло. О письме Рютина так много шепотков, разговоров. Завенягин взял из рук Ломинадзе листы с текстом, уселся поудобнее, начал читать:
«Партия и пролетарская диктатура заведены Сталиным и его сектой в невиданный тупик и переживают смертельно опасный кризис. С помощью обмана и клеветы, с помощью невероятных насилий и террора, под флагом борьбы за чистоту принципов большевизма и единства партии, опираясь на централизованный мощный партийный аппарат, Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры партии, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру, порвал с ленинизмом, встал на пусть самого необузданного авантюризма и дикого личного произвола.
Авантюристические темпы индустриализации, влекущие за собой колоссальное снижение реальной заработной платы рабочих и служащих, непосильные открытые и замаскированные налоги, инфляцию, рост цен и падение стоимости червонцев, авантюристическая коллективизация с помощью раскулачивания, направленного фактически главным образом против середняцких и бедняцких масс деревни, и, наконец, экспроприация деревни путем всякого рода поборов и насильственных заготовок привели страну к глубочайшему экономическому кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду… В перспективе – дальнейшее обнищание пролетариата. Всякая личная заинтересованность к ведению сельского хозяйства убита. Труд держится на голом принуждении и репрессиях. Все молодое и здоровое из деревни бежит, миллионы людей, оторванные от производительного труда, кочуют по стране, перенаселяя города. Остающееся в деревне население голодает. В перспективе – дальнейшее обнищание, одичание и запустение деревни.
На всю страну надет намордник – бесправие, произвол и насилие, постоянные угрозы висят над головой каждого крестьянина и рабочего. Всякая революционная законность попрана. Учение Маркса и Ленина Сталиным и его кликой бесстыдно извращается и фальсифицируется…»
На полях возле этих строк было написано незнакомым для Завенягина почерком: «Ты, Рютин, сам – раб идеологии! Все зло идет не от Сталина, а от Маркса и Ленина – самых гнусных людоедов!» Завенягин покачал головой осуждающе, снова принялся за рютинский текст:
«Наука, литература, искусство низведены до уровня низких служанок и подпорок сталинского руководства. Борьба с оппортунизмом опошлена, превращена в карикатуру, в орудие клеветы и террора против самостоятельно мыслящих членов партии. Права партии, гарантированные Уставом, узурпированы ничтожной кучкой беспринципных
