полагаешь, будто прокламацию нацарапала девочка?
– Я знаю основы графологии, ну и чутье.
– Ладно, Порошин. Передай дело о листовке Матафонову. А сам займись этой чертовой бабкой. Прокурор подозревает, что мы ее прикончили и закопали. Но ведь не было этого. Стукнул ее сгоряча сержант пару раз. Ну, объявим ему выговор, если без причины бил. А старушенция сама концы отдала. Если бы нам потребно было уничтожить бабку, мы бы оформили приговор через решение тройки. Подозрения в отношении нас глупые, зряшные. Но кто мог стащить из морга труп? Голова идет кругом. Ну, бывай! Я поехал. И чуть не забыл: если в городе появится московская скульпторша Вера Мухина, организуй оперативное наблюдение. Есть указание, сверху. Прощевай!
Конопатый детина Матафонов нарочито кашлянул, стукнул легонько в дверь кабинета:
– Разрешите войти, товарищ начальник? Здрасьте! Прибыл по вашему приказанию!
– Здравствуйте. Присядьте, сержант. И не зовите меня начальником. Просто – Аркадий Иванович.
– Нам ить как прикажут, – смущенно прятал свои большие красные руки сержант.
– По указанию Придорогина я поручаю вам, товарищ Матафонов, дело об антисоветской листовке.
– Слушаюсь, товарищ начальник Аркадий Ваныч! – гаркнул сержант, вскочив со стула.
– Не кричите, пожалуйста, сержант. Присядьте. Вы же не в лесу. Зачем кричать? И не смущайтесь без причин. Возьмите папочку с документами. Здесь, собственно, нет ничего, кроме сигнала от осведомителей. Но докладная студентки Лещинской умна, ее предположения верны. Начните расследование со школы. Покажите бумажку учителям. Почерк детский без попыток изменения. Написала, наверно, девочка. Возраст примерно 14–15 лет. Учится хорошо, примерна, одета опрятно, цвет волос – золотистый, худенькая, синеглаза. Взгляд на незнакомца – озорной. И не из рабочих бараков она, а из казачьей станицы. Антисоветчицу сию можно найти за два-три дня.
– Слушаюсь, товарищ нач… Аркадий Ваныч! А как вы проведали, што глаза у девицы синие, што она рыжая, не из рабочих бараков, ну и прочее?
– Все очень просто, Матафонов. Я не Шерлок Холмс, но умею мыслить логически. Правда, предположение о том, что девочка худенькая, синеглазая и золотистоволосая, вытекают из графологических формул. У худеньких девочек и буквы худенькие, изящные. Синеглазые стремятся к наклону в написании. Золотистоволосые радость передают в графике. Для тебя, сержант, это сложновато пока. Но посмотри, пожалуйста, на листок школьной тетрадки. Таких тетрадей нет в продаже лет восемь-девять. Лощеная бумага с голубоватым отливом, разлиновка необычного размера. Это же роскошь. Времена золотого нэпа. У бумажки устойчивый запах кедра. Сундуки кедровые стоят дорого, в них моль не заводится. Тетрадка нэповского времени долго лежала в нэповском сундуке. У завербованной голодрани, спецпереселенцев и комсомольцев дорогих кедровых сундуков нет. Техническая и прочая интеллигенция не тяготеет к старомодности. Они сундуков не держат в квартирах, у них – шифоньеры, шкафы. А вот
