структуру прав и обязанностей) и права социального (которое представляет собой правовую жизнь в ее динамике). Принимая, таким образом, тезис Маркса о революции как о конфликте фактически данной социабельности (производственных сил) и форм ее структурации в обществе (производственных отношений), Гурвич утверждает плюралистичность и многонаправленность социальной жизни, что, вопреки Марксу, не дает возможности для выведения превосходства одного из социальных явлений (экономики) над другими или для выведения каких-либо законов социального развития.
4. Невозможность формулирования закономерностей. Признавая важность конфликтов при изучении социума, Гурвич критикует Маркса и не соглашается с выведением общих закономерностей социальной жизни (борьба классов и т. п.), объясняющих социальную динамику в целом. Объяснение должно строиться на анализе развития каждого отдельно взятого социального явления и на их интеграции в единую познавателную модель.
5. Многоуровневость социальной действительности. Изучение социума и его секторов на основе данного принципа является важным элементом социальной теории. При этом ни один из уровней не может рассматриваться как господствующий над другими. Поэтому, признавая вслед за Дюркгеймом коллективное сознание самым глубинным уровнем, Гурвич, в отличие от французского мыслителя, указывал на невозможность использования данного уровня для дедуктивного выведения из него принципов других уровней. Отсюда же он формулирует требование равнозначности и взаимодополняемости научных дисциплин, изучающих разные уровни социального бытия (психологии, социологии, экономики, географии и т. п.).
6. Признание существования взаимопересекающихся рядов причинности в объяснении социальных процессов. Не соглашаясь с Контом в том, что призвание социологии – устанавливать общие законы причинно-следственной связи между социальными явлениями, Гурвич указывает на существование отдельных рядов причинности в разных социальных классах, группах, в разных исторических обществах. Эти ряды причинности зачастую вступают в конфликт между собой, что дает возможность для дисконтинуальности (прерывистости развития отдельных явлений) социальной динамики и, следовательно, для проявления человеческой свободы.
7. Целесообразность и необходимость казуального объяснения динамики социальных явлений (через категории причинности). Отстаивая этот принцип, Гурвич возражает тем социологам и историкам (Зиммель, Лефевр), которые, по существу, отрицали возможность такого объяснения. Единственным ограничением здесь является отказ от категорий закономерности и социальных законов – эти категории естественных наук полностью искажают процессы социальной динамики.
8. Признание равнозначности социальных явлений: одни и те же явления могут быть одновременно и причиной, и следствием по отношению к другим. Поэтому система каузального объяснения социальной динамики в данном случае
