временных перспектив и считает поэтому необходимым использование своей диалектической модели для познания и объяснения специфики многоаспектности социального времени[570].
В этом смысле дисконтинуальность, прерывистость, является для Гурвича характерной чертой времени в обществе, здесь заметно сходство с философской теорией другого современника Гурвича – А. Н. Уайтхеда[571], с которой мыслитель, однако, знаком не был. В качестве примера из современных ему концепций естествознания Гурвич приводил теорию относительности Эйнштейна, где предполагалась зависимость физического времени от восприятия познающего субъекта. Из этого тезиса логично вытекало предположение об относительности самого восприятия и его форм. А с учетом диалектики обратной перспективы мыслитель приходил к еще одному доказательству множественности социального времени, связность и единство которого в любом обществе оказываются лишь относительными[572].
Социальное время, таким образом, отлично от времени исторического: в социуме события даны в их реальном развитии, одновременно в «процессе конструкции, деконструкции и реконструкции»[573], тогда как время историческое есть только время, реконструированное по критериям того общества, в котором находится изучающий прошлое историк. Его задачей является описание в терминах своей эпохи основных моментов развития прошлых обществ, конструирование, а иногда и объяснение динамики такого развития. Поэтому в историческом времени, для которого характерны представления о линейности социальной динамики, мы практически не встречаем разрывов, напряжений; даже революции предстают перед глазами историка как одна из фаз ретроспективно воссозданного (точнее, сконструированного) алгоритма развития[574]. Иногда принципы подобного алгоритма проецируются в будущее и создается философско-историческая модель развития социума, которая никогда не будет иметь места в том виде, в каком ее видит историк. По мнению Гурвича, такой подход в корне неверен из-за присущей социальному времени иррегулярности и непредсказуемости; так же как неверными оказываются попытки проецировать временные перспективы развития одних обществ на развитие в будущем других, качественно от них отличающихся.
В данном ракурсе возник спор между Гурвичем и его другом Фернаном Броделем, который считал задачей исторической науки унификацию временных перспектив общества, согласование социального времени прошлых обществ с временем современности и предлагал в этих целях различать долгое, короткое и среднее историческое время[575]. На утвержения Гурвича о недопустимости для историка вносить в описание прошлого элементы современности[576] Ф. Бродель отвечал сомнениями в возможности науки как таковой достичь полностью объективного знания и вообще
См.:
Ср.:
См.:
См.:
См.:
См.:
См.:
