на флейте, и государь пожаловал мне платье со своего плеча.
Он показал им подарок микадо: одежду пурпурного цвета, густо благоухавшую драгоценным ароматом. Митиёри набросил ее на плечи Отикубо.
– Это тебе подарок от меня.
– За что ты меня так награждаешь? – улыбнулась она в ответ.
Вдруг ему попалась на глаза Сёнагон.
– Как будто я уже видел эту женщину в доме твоего отца? – спросил он.
– Да, правда, – ответила Отикубо.
– Хо-хо, зачем она сюда пожаловала? Я бы, пожалуй охотно дослушал до конца ее высокозанимательный, красочный рассказ о «господине Катано»…
Сёнагон, позабывшая, о чем она говорила в тот раз, ни чего не могла понять и только слушала, сидя в почтительной позе.
– Опьянел я, клонит ко сну, – сказал Митиёри. Супруги удалились в опочивальню.
«Как изумительно хорош собой муж Отикубо! – думала Сёнагон. – И притом сразу видно, что без памяти любит свою жену. Счастливица! Завидная досталась ей судьба»
У Правого министра была единственная дочь, которую пора было выдать замуж.
– Хотел я предложить свою дочь государю, – говорил он, – да побоялся. Кто мог бы в этом случае поручиться за ее судьбу, когда меня не будет в живых? А вот молодой тюдзё, насколько я мог узнать его за время нашего знакомства, человек надежный и верный. Я бы охотно отдал за него свою дочь. Правда, я слышал, будто у него есть возлюбленная. Но ведь она не из знатного рода, значит, ее не назовешь настоящей законной супругой, с которой стоит считаться. В наши дни лучшего жениха не найти. Я уже давно присматриваюсь к нему, он мне по сердцу. Это человек с большим будущим.
Правый министр стал думать, кто бы мог послужить посредником в этом деле, и поручил сватовство кормилице Митиёри.
Кормилица отправилась к своему молочному сыну и стала ему говорить:
– Правый министр просил меня о том-то и том-то…
Это заманчивое, очень лестное предложение.
– Если б я был одиноким, – ответил Митиёри, – то с радостью согласился бы, но у меня есть возлюбленная, которую я никогда не покину. Сообщи, кормилица, мой решительный отказ.
Сказал, как отрезал, и вышел из комнаты.
Кормилица подумала: «У госпожи Нидзёдоно, видимо, нет ни отца, ни матери. Молодой господин – единственная опора в жизни. А у дочери Правого министра богатая могущественная родня. Есть кому позаботиться о том, чтобы зять жил в роскоши и довольстве».
И вместо того чтобы передать Правому министру решительный отказ Митиёри, кормилица сказала от его имени следующее:
– Прекрасно, я очень рад. Выберу счастливый день как можно скорее и пошлю письмо невесте.
Услышав, что жених согласен, Правый министр, не тратя времени, стал готовиться к свадьбе. Обновил всю домашнюю утварь, роскошно отделал покои для молодых, нанял новых служанок, – словом, ничего не было забыто.
