разные нежности: «Люблю, обожаю, жить без тебя не могу!» Но зато с самого начала я решил никогда не причинять тебе ни малейшего горя. А между тем последнее время ты словно сама не своя. Это меня тревожит, – стал говорить жене Митиёри. – Помнишь ли ты, как я пришел к тебе под проливным дождем, лишь бы не огорчить тебя? Надо мной смеялись по дороге, называли меня «воришкой с белыми ногами». То было в навеки мне памятную третью ночь после нашей первой встречи. Разве я с тех пор хоть в малости провинился чем-нибудь перед нашей любовью?
– Но у меня нет никакой тайной заботы.
– Пусть так, и все же я не в силах вынести твоего грустного, отчужденного вида. Ты замкнулась в себе, словно воздвигла преграду между мной и собою… – упрекнул ее Митиёри.
Отикубо ответила ему стихами:
С чем сравню я сердце твое?
Оно, как прибрежная родея
Возле озера Микумано.
Много цветков на стебле родеи.
Сердце изменника любит многих…
Услышав это пятистишье, Митиёри сложил другое:
Пусть у прибрежной родеи,
Что возле озера Микумано
В светлые воды глядится,
Много цветков на одном стебле —
Ты для меня в целом мире одна.
Люди, верно, наговорили тебе что-то про меня. Скажи мне, в чем дело?
Но так как Отикубо не была уверена в истинности дошедших до нее слухов, то ничего ему не сказала. На другое утро Акоги накинулась на своего мужа с упреками:
– Твой господин женится, а ты мне ни слова! Возмутительно! До каких же пор можно скрывать?
– Первый раз слышу, – искренне удивился меченосец.
– Чужие люди ходят сюда выражать нам сочувствие, а ты делаешь вид, будто ничего не знаешь.
– Странное дело! Ну, хорошо, я прослежу за моим господином.
Как-то раз, когда Митиёри пришел в Нидзёдоно, он увидел, что жена его любуется весенним садом в цвету. Сломив ветку с самого красивого дерева, он подал ее Отикубо со словами:
– Взгляни, как она прекрасна. Может быть, это рассеет твою грусть.
Отикубо ответила ему:
Пусть минула меня беда,
Не коснулась меня невзгода,
Но всего на свете больней,
Что изменчиво сердце людское,
Как непрочный сливовый цвет.
Стихи эти восхитили Митиёри и тронули его сердце.
«Быть может, Отикубо сказали, что у меня в прошлом был легкомысленный нрав?» – подумал он с грустью.
– Так, значит, ты до сих пор сомневаешься во мне! Но я ни в чем не виноват перед тобой. О, загляни же в самую глубину моего сердца, ты увидишь его чистоту.
Не опасаясь невзгод,
В зимний холод раскрылся
Алый сливовый цвет,
Но дыши осторожно,
Налетающий ветер!
Постарайся же верно читать в моем сердце. Не смущай его напрасными сомнениями.
Отикубо ответила:
Если вдаль улетит,
Воле ветра покорный,
Алый
