мы, поднимаясь на ноги.
Хотя хозяйки тут мы, ни одна из нас не садится прежде брата О’Ши. Наконец он делает нам приглашающей жест, и сестра Кора опускается на обитый коричневым шелком стул у очага, а сестра Грэтхен устраивается подле нее на круглом, украшенном кистями пуфике. Я остаюсь стоять за их спинами, как часовой, мои нервы напряжены до предела.
– Как вам известно, началась сессия Национального Совета, – произносит брат О’Ши.
Как будто мы могли об этом забыть! Город наводнили сотни Братьев, и сестра Кора наказала нам быть особенно осторожными в течение трех недель, пока идет сессия Совета.
– Это время углубленных раздумий. Мы молим Господа направить нас и вразумить, как лучше управлять нашей слабой, мятежной паствой. Сегодня Он благословил нас в мудрости своей, и мы приняли два новых вердикта.
– Два? – ахает сестра Кора.
Это нечто неслыханное. Иногда Национальный Совет годами не принимает новых вердиктов. Сложив руки, я нервно кручу и кручу на пальце мамино кольцо с жемчужиной.
– В связи с новостями из Франции мы решили незамедлительно принять меры, дабы предотвратить распространение заразы, – говорит брат О’Ши, скрестив ноги.
Заразы? Честно говоря, я не слишком-то внимательно слежу за новостями из-за моря, но слухов о каких-то эпидемиях не пропустила бы.
Хелмсли хранит молчание, скрючившись на диванчике, который слишком мал для его туши. Наверно, его задача заключается в том, чтоб издеваться над женщинами и пугать детей, а в речах он явно не силен.
Брат О’Ши делает многозначительную паузу – возможно, для пущего драматического эффекта. Я смотрю на его пальцы – чистые, с незагрубевшей кожей и длинными, аккуратно подпиленными ногтями, и почему-то начинаю думать о руках Финна. О его веснушчатых руках, которые то запятнаны чернилами, то испачканы в грязи после целого дня честной работы в саду.
Может, Финн тоже в Нью-Лондоне? Новые члены Братства всегда сопровождают брата Ишиду в его поездках на сессии Совета, чтобы пройти церемонию посвящения. Финн должен быть здесь, но он не попытался со мной повидаться. Неужели он возненавидел меня? Что ж, у него есть на это полное право, ведь он вступил в Братство, чтобы защитить меня, а я без всяких объяснений его бросила. Но осознание того, что он с такой легкостью отказался от меня, от нас, – причиняло невыносимую жалящую боль.
– Франция дала женщинам право голоса, – продолжал брат О’Ши. – Возможно, этого следовало ожидать, учитывая ее тесные связи с Аравией. Но это вынуждает нас принять меры. Мы должны быть уверены, что наши женщины благочестиво останутся в стороне от подобной мирской суеты, по-прежнему посвящая себя заботам о доме и занимаясь воспитанием хороших, благонравных и богобоязненных детей. Наши новые вердикты призваны напомнить женщинам об их истинном назначении.
О нет! Наверняка то, что они затеяли, окажется хуже чумы.
– Несомненно. –
