Интересно, сколько талантливых бойцов в тех трёх клетках, которые я не успел обработать. Пантера справится. Но насколько качественной будет его работа, я не знаю. Я всё делаю лучше. Лучше всех.
Меня потрясает то, как Киронага держит себя, как выглядит, как сидит на лошади. Он как будто прибыл из другого мира. Мы едем по просёлку, а на его чёрной одежде – ни пылинки, короткая причёска аккуратна и ухожена, бока его лошади лоснятся и блестят.
– Расскажи мне подробнее, Киронага.
Он усмехается.
– Что тебе интересно знать?
– Двадцать четыре воина, даже самых лучших – это ничто против нескольких тысяч.
– Сколько человек ты можешь убить за день, Риггер?
– Не знаю.
– Ну, сколько ты убивал – максимум?
Я вспоминаю. Двоих-троих в день – это нормально. Максимум, наверное, около пятидесяти.
– Пятьдесят.
– Если каждый из двадцати четырёх убьёт по пятьдесят врагов за день, получится больше тысячи. А если по сто?
– Я убивал неопытных воинов в таком количестве.
– Просто ты пока что не знаешь, что такое берсерк. Ты, Риггер, – материал. А вот я уже – берсерк. Ты не смог нанести мне ни одного удара. Никто не может нанести мне ни одного удара. Ты научишься не пропускать ударов и тогда станешь непобедимым. Таким же, как я. Ты будешь убивать по сто врагов в день. По двести врагов в день.
Я думаю. Он, будто уличный торговец, расписывает мне прелести своего товара – моей предстоящей жизни. А ведь никаких прелестей не будет. Не будет Бельвы. Не будет Болта, которого можно спустить в колодец. Не будет Мартиллы, которую можно зажать в каком-нибудь углу. Не будет Пантеры, который всё-таки, наверное, мой друг. По крайней мере, я почти никогда с ним не дрался.
– Просто, – говорю я, – я еду с тобой, потому что я человек слова. И потому что я не могу стерпеть то, что кто-то может победить меня. Как только я научусь тому, что умеешь ты, я покину и тебя, и твоего Императора. Ты должен это понимать.
– Ты принесёшь клятву верности. Тогда и станет понятно, человек ты слова или нет.
Меня коробит от его тона.
– Я не буду приносить никакую клятву. Я могу прямо сейчас развернуться и уехать.
– И под пытки? В каземат?
Мне становится смешно.
– Ты думаешь, я не выдержу пыток?
Я ставлю его в тупик. Он не так умён, как выглядит. Он думает, что я еду с ним, чтобы сражаться за Императора.
– Это не только мой Император. Это и твой Император.
– Единственный мой Император – это я сам.
– Тогда что ты делаешь на службе у Санлона?
– Ты когда-нибудь пробовал вообще ничего не делать? Просто сидеть и маяться от безделья?
Он смотрит на меня и ждёт продолжения.
– Так вот, – говорю я. – Мне нравится то, что я делаю у Жирного. То есть у Санлона. Мне нравится, что меня все боятся. Мне нравится драться с гладиаторами и обучать их. Поэтому я
