на равных. Киронага быстрее меня: он вьётся ужом, и я с огромным трудом парирую его быстрые скользящие удары. Но я – сильнее, и каждый мой удар, попадающий в цель, оставляет след на его мече. Народ собирается вокруг. Краем уха я слышу что-то вроде «ставлю на узкоглазого». Они делают ставки. Что же, нельзя их разочаровывать.
Парирую очередной удар и выхватываю один из метательных ножей. Жаль, я не ношу кинжала, но это тоже сойдёт. Киронага увёртывается от броска и достаёт вторую катану. Раз я мухлюю – значит, ему тоже можно: это справедливо.
Второй ножик летит в толпу, кто-то хрипит, схватившись за горло. Две катаны парировать одним мечом невозможно. Выхватываю прут, но он слишком тяжёлый: им можно раскроить череп, но орудовать быстро и мастеровито крайне трудно. Правая катана Киронаги отсекает мне руку с мечом чуть выше кисти. Я отскакиваю назад.
Киронага тяжело дышит, но его волосы даже не растрепались. Одежда – аккуратна. Пыли нет даже на мягких чёрных туфлях.
– До заката три часа. Мы можем дождаться рассвета, если ты не готов двигаться в таком состоянии, – говорит он.
Я бросаю прут. Из культи струится кровь.
Я лежу на сене и смотрю в бревенчатый потолок. Рука перетянута жгутом и перевязана. Я уже не чувствую её ниже локтя. Главное – не забыть снять жгут вечером. Перед тем, как Киронага меня добьёт.
Мы решили не ехать сегодня. Меня положили на сеновале около дома старосты. Мужчина, которого я затоптал – местный юродивый, никто о нём не сожалел. Детина, получивший хлыстом, сам виноват. Так сказал староста. Я понимаю, почему он так сказал: он боится.
Киронага – на другом сеновале. Если я не ошибаюсь, не него клюнула какая-то белобрысая девка из быдла.
Дверь со скрипом приоткрывается. Заходит мужчина со светлыми волосами и массивной нижней челюстью. Он немного похож на детину, вступившегося за юродивого, но в этом мире нет родственников. Просто такой же тип лица.
– Господин, – робко говорит он, – можно с вами поговорить?
– Говори.
Он подходит ближе.
– Господин, вы ведь едете к Императору, так?
Киронага не умеет держать язык за зубами.
– Это тебе узкоглазый сказал?
– Он рассказал старосте, а уж староста от нас ничего не скрывает.
Да уж, другого я и не ожидал.
– Да, к Императору.
– Господин, я хочу в императорское войско. Сколько себя помню, в этой глуши живу. Хочу хоть на войне побывать.
– …мир посмотреть, – в тон ему добавляю я.
– И это тоже, – он не понимает иронии.
– Ты хочешь, чтобы мы взяли тебя с собой?
– Да, господин.
– А баба твоя против не будет?
– Нет, господин. Она меня дожидаться обещала.
Слуга в дороге – не помеха. Второй день едем всё-таки.
– Хорошо. Тогда будет тебе задание. Пройдёшь – возьмём.
