Мустафе пять, сынишка Гульфем Мурад и вовсе двухлетний живчик.
Но Махмуд, матери которого давно не было на свете, умер, как и его брат Мурад, старшим оказался Мустафа, а баш-кадиной его мать Махидевран. И это тоже не беспокоило, скорее радовало, потому что Мустафа прекрасный наследник.
Но незаметно шли годы, Сулейман правил уже пять лет, Мустафе исполнилось десять, и Махидевран стала совсем иначе смотреть на окружающих, даже на валиде. А уж когда оказалось, что она сыну внушает мысль о скором султанстве, да еще и привлекает к этому янычар… При одном воспоминании об этом Хафса обливалась холодным потом.
Совсем недавно янычары показали свою силу, перевернув котлы и подняв бунт, пока султана не было в Стамбуле. Пока их ярость была направлена на отсутствующего Ибрагим-пашу и Хуррем, которой, к счастью, тоже не оказалось в Стамбуле, но что будет завтра? Сулейман сумел справиться с бунтом и наказать виновных. Бунтари лишились своих командиров, получили задержанные денежные выплаты и на время успокоились.
Как надолго и чего они потребуют в следующий раз? Султан объявил поход в следующем 932 году хиджры (1526 году), поводом к бунту могло стать что угодно. Как долго сам Сулейман будет не замечать угрозы от старшего сына? Глядя на красивого совсем юного Мустафу, об угрозе думалось в последнюю очередь, но Хафса знала цену власти в этом мире, слишком хорошо знала…
Как скоро власть столкнет отца и сына? Как скоро понимание угрозы своей власти и жизни заставит Сулеймана посмотреть на Мустафу совсем иными глазами? А сам Мустафа, как скоро он поймет, что главное препятствие к власти собственный отец?
Когда-то Мехмед Фатих (Завоеватель) сказал, что лучше потерять принца, чем провинцию, и получил согласие духовенства на уничтожение любого претендента на власть, кроме самого правящего султана, будь это даже брат или сын.
Когда-то древний мудрец, кажется, его имя было Каутилья, но для Хафсы все равно, сказал, что правитель должен со дня рождения своих сыновей неотступно наблюдать за ними, потому что царские сыновья подобны ракам: они пожирают своего родителя. Если в сыне не проявится любовь к отцу, то его лучше убить.
Страшно, казалось, этого никогда не будет, а если и будет, то когда-то очень-очень не скоро, но теперь валиде вдруг поняла, что скорей, чем она надеялась. И дело не только в Мустафе или Сулеймане, дело еще и в Махидевран: желая получить власть над гаремом, она может перешагнуть через мешающего Сулеймана. Не потому, что Махидевран злодейка или безумно жаждет власти, не потому, что не любит Сулеймана или обезумела, а потому, что столкнуться им предстоит с Хуррем, с каждым днем набирающей влияние. И схватка эта будет не на жизнь, а на смерть. Ни одна из женщин не виновата в предстоящей схватке, у них просто нет другого выхода, потому что сын победительницы останется жить, а проигравшей погибнет.
Зачем рожать султану сыновей, кроме одного, старшего, если знать, что их убьют? Но как иметь всего лишь одного, если смерть каждый год собирает свой
