хотя и дорого заплатили за нее предоставлением всем прочим участникам конгресса разных преимуществ, от коих заранее отреклась Россия… Первый долг государства – промышлять о самом себе. Призвание наше освобождать наших восточных единомышленников и единоверцев было бы просто бессмысленным, если бы не могло осуществиться иначе, как нам во вред. От нас зависело предотвратить зло, заручившись надежными гарантиями. Мы этого не сделали…»
И Татищев делает мудрый вывод – который следовало бы сделать гораздо раньше (его книга написана в 1890 году): «ПОЛИТИКА ЧУВСТВА, А ТЕМ БОЛЕЕ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ, НЕ ВЕДЕТ К ДОБРУ».
Горчакова в конце концов вытолкнули в отставку – возмущение было всеобщее, первыми взвыли панслависты. Но вся беда в том, что последующие поколения российских политиков выводов для себя не сделали: продолжали холить и лелеять миф о «братушках», интересы которых Россия должна защищать, невзирая на то, что при этом страдают ее собственные государственные интересы… «Чувствительная политика» продолжалась.
Да, и еще одно немаловажное уточнение – точнее, рассказ об одном из забытых эпизодов Берлинского конгресса.
Только ленивый патриот (или последователь панславистов), когда писал об итогах русско-турецкой войны, не возмущался корыстолюбием и вероломством Австро-Венгерской империи – не участвуя в войне и пальцем не шевельнув, Вена все же оказалась в нешуточном выигрыше, поскольку в 1878 году оккупировала славянские Боснию и Герцеговину. Мы, значит, кровь проливали, а она захапала…
Я и сам, признаться, негодовал, не питая особой любви к австриякам. Но буквально пару дней назад открыл малотиражную книгу по истории дипломатии – и форменным образом ошалел. Как всякий, думается, на моем месте.
Оказывается, Австрия заняла Боснию и Герцеговину… с согласия и дозволения России!
Оказывается, 15 января 1877 года между Россией и Австрией была заключена секретная Будапештская конвенция: Австрия обязуется соблюдать совершеннейший нейтралитет в грядущей русско-турецкой войне. А Россия за это предоставляет ей право занять Боснию и Герцеговину. Более того, высокие договаривающиеся стороны решили, что Болгария будет разделена на две части. Одна станет независимым государством, а другая войдет в сферу влияния Австрии.
А теперь – внимание!
В 1878 году русские дипломаты – в частности, Игнатьев, – вдруг запротестовали против занятия австрийцами Боснии и Герцеговины, а Болгарию, заявили они, желают видеть единой. То есть отказались соблюдать официально заключенный меж двумя державами договор, что выглядит, мягко говоря, не вполне этично.
«Позвольте! – в совершеннейшем изумлении возопили австрияки, как любой на их месте. – Вы ж сами в Будапеште конвенцию подписывали!»
На что русские не моргнув глазом отвечали: они обязаны заботиться о братьях-славянах…
Интересно,
