окунулся в самую активную деятельность, не имевшую ничего общего с осмотром городских достопримечательностей, посещением лучших ресторанов и тех дам, про которых в приличном обществе вслух не говорят. Ничего подобного.
Сначала он пытался добиться встречи с обитавшим в Париже революционером П. П. Лавровым, теоретиком движения народников. Но тот от встречи уклонился, передав, что «с генералом Скобелевым ему говорить не о чем». Скорее всего, Лавров, давненько уже пребывая за пределами России, плохо знал тамошние настроения, взгляды Скобелева и его планы. А может, попросту испугался: как-никак царский генерал, сатрап! Еще прибьет, чего доброго…
Однако, что примечательно, почти в то же самое время в России иные единомышленники Лаврова вели себя совершенно иначе. Член «военного крыла» организации «Народная воля» майор Тихоцкий пришел к видному военному Драгомирову, начальнику Николаевской Академии Генерального штаба (и одному из ближайших единомышленников Скобелева) и вел какие-то крайне интересные и откровенные беседы на предмет возможного сотрудничества народовольцев и высших военных кругов… По заверениям одного из друзей и сподвижников Тихоцкого, Драгомиров тогда высказался вполне определенно: «Что же, господа! Если вы будете иметь успех – я ваш!»
В общем, если свести разрозненные данные в одно целое, не подлежит сомнению: начинала формироваться не то что партия – хунта. Почти не скрывавшая ни своих намерений, ни направлений ударов… Призрак Гвардейского столетия начинал понемногу обрастать плотью и кровью.
А Скобелев в Париже не унимался. Ему организовали выступление перед сербскими и болгарскими студентами. Пришли и те французские журналисты, что мечтали о войне с Германией и сближении ради этого с Россией. Скобелев, уже не стесняясь в выражениях, на чем свет стоит поносил российскую внешнюю политику добрососедских отношений с Германией. И целей своих не скрывал: война с тевтонами до победного конца! Объединение всех славян с Россией во главе!
И усердно искал «внутренних врагов». Ясно и доступно объяснил восторженным слушателям, почему Россия до сих пор уклонялась от решительной помощи «братьям-славянам»: всему, мол, виной «иностранное влияние».
«У себя мы не у себя! Да! Чужеземец проник всюду! Во всем его рука! Он одурачивает нас своей политикой, мы жертвы его интриг, рабы его могущества… рано или поздно мы освободимся от него – на что я надеюсь – мы сможем сделать это не иначе как с оружием в руках!»
Речь, разумеется, шла опять-таки о немцах – а заодно об одураченных ими врагах народа из истинно русских, преступно уклонявшихся от борьбы за святое дело объединения славянства.
На сей раз бабахнул уже общеевропейский скандал. Газеты Германии и Австрии, главных заинтересованных лиц, целых несколько месяцев поминали это выступление, и их можно понять – в истерике бился не какой-нибудь штатский панславист, а популярнейший в России генерал (не отставной!).
По
