Бервартов. Было ясно, что с надорванной спиной Эрнст не сможет трудиться как раньше. Тереза Берварт хотя и была способна оказать существенную поддержку, но ни она, ни Теобальд не могли трезво оценить объем ежедневных работ. Эрнсту и Фрицу с трудом удалось убедить супругов продать молочные квоты и купить коров на подсосе. Избавившись от молочных квот, братья перестроили дворовые помещения. Теперь они держали двенадцать коров на подсосе и столько же телят. Все были рыжеватыми и относились к породе лимузин, отличались кротким и непритязательным нравом, легко и часто отелялись и не доставляли хлопот на бойне. Телята бежали за коровами по свободному от ограждений Хундсрюггу и сосали молоко. Благодаря такой перемене братья Рустерхольц и супруги Берварт выиграли много времени и обрели спокойствие. Из-за телят появилось много навоза. Поэтому не понадобилось подключать старый крестьянский дом к общей канализационной системе[7]. А это обошлось бы недешево. Лишь пребывая в плохом настроении, Теобальд брюзжал, что ему хочется подоить коров.
Таким образом, они вовремя избежали споров со «Swiss Dairy Food», чему Фриц был несказанно рад, хотя и жалел Аттенхофера. Впрочем, теперь он сам ввязался в спор о рыси.
Брату Фриц о пари ничего говорить не станет. А тем более Бервартам. Сначала ему надо разработать план действий. Несколько раз покосился он на занавешенные окна – не подсматривает ли кто за ним. Деревенский покой казался обманчивым. Как если бы общинный секретарь Таннер уже растрезвонил всем о пари.
Фриц Рустерхольц прошел мимо покалеченной и оставленной перед автомастерской Ойгена Хехлера старой машины и по серпантину начал подниматься на Хундсрюгг. Когда он вышел из центра деревни и преодолел первый подъем, а вдали в темноте и дымке показались силуэты возвышавшихся в сторону Вале гор, на колокольне позднеготической кирхи зазвонили колокола. Они пробили без четверти пять – Рустерхольц мельком глянул на циферблат. С церковью после развода его ничто не связывало. К пасторам, машущим фимиамом, Фрица не тянуло, ему хватало помаваний метлы Терезы Бауэрварт.
Поднявшись выше, он различил трех лыжников, по-прежнему ожидавших на остановке у желтой почтовой вывески. Автобус, стоявший на парковке у «Тунгельхорна», только-только завелся. Беат Бюхи был неизменно пунктуален.
Рустерхольц проследил, как автобус скрылся из виду, проехав между сельхозтовариществом и автомастерской Хехлера, и перевел взгляд на беспросветно темный склон Хунценвальдского леса.
«Три тысячи франков – немалая сумма, Рустерхольц», – звучало у него в голове. Как же он ненавидел этого Хуггера. Как он его сейчас ненавидел.
Фриц Рустерхольц умел обращаться с винтовкой. Кто стрелял в стрелковом клубе, тот стрелял и в лесу. Вот только бы обзавестись желанным техническим устройством. Фриц не был уверен в том, что говорил за столом о сигналах. Однако он действительно служил радистом в армии и кое в чем разбирался. Но этого было
Согласно швейцарским законам, если на крестьянском дворе содержится определенное количество домашнего скота, то дом необязательно подключать к общей канализации.
