выпрямляясь.
– Васька-то? Шебутной, конечно, но лучше не сыскать, даже не думай.
– Я к тому, что дело больно серьезное.
– Без серьеза Героями России не становятся.
– Так то там, а то здесь.
– Не боись, здесь, может, еще почище придется. Видал, как они вскинулись? А он еще пальцем не шевелил, приехал только.
– Кое-чем он уже пошевелил. Думаю, сегодня в больнице несколько бюллетеней точно выпишут. Надо бы поинтересоваться – кому?
– Бандит нынче хлипкий пошел, чуть что – в больницу. Скоро там коек не хватит.
– А вот это пока ни к чему, – задумчиво сказал Ермаков. – Рановато еще.
Ваше мнение, Егор Егорович?
– По мне – в самый раз. Куда тянуть-то?
«Казанка» с Олегом и Машей медленно шла против течения небольшой, но своенравной таежной реки. Олег сидел на моторе, который чуть слышно урчал на малых оборотах, и внимательно следил за частыми поворотами, мелями, плывущим навстречу всяческим таежным сором – сломанными ветвями, бревнами, а то и целыми торфяными островками, сорванными с места еще по большой весенней воде и до сих пор то бесприютно притыкающимися к берегу, то медленно кружащими над бочагами. Маша в накомарнике и мужской егерской «спецуре», напряженно выпрямившись, неподвижно сидела на дне лодки, среди тяжелых рюкзаков и держала на коленях карабин, который, несмотря ни на какие уговоры, категорически отказалась отдать Олегу. За всю дорогу она не произнесла еще ни одного слова и так же внимательно, как Олег, смотрела вперед.
Перед очередным перекатом Олег заглушил мотор и, выпрыгнув из лодки, по пояс в воде повел её бечевой, чуть приспустив к крутому берегу, где было поглубже. Маша поднялась и, взяв весло, сноровисто отталкивалась от острых камней.
Миновав перекат, они пристали к берегу в тихой заводи. Олег привязал лодку к огромной коряге и тихо сказал: – Маленько передохнем – и дальше. Есть хочешь?
Маша молча покачала головой.
Олег растянулся на песке и закрыл глаза.
– Я её ненавижу, – вдруг услышал он голос Маши. – Она подлая и хитрая.
Олег вздрогнул, открыл глаза, сел. Испуганно посмотрел на Машу. Она сидела к нему спиной. Он не сразу догадался, о ком речь, но спросить так и не решился. Когда понял, хмыкнул:
– Вообще-то, у меня мнение аналогичное. Роман Викентьевич, насколько я знаю, иллюзий тоже не питает. Ты отца за сохатого не держи. Другая порода.
– Какая? – повернулась к нему Маша.
Сетка её накомарника была приподнята, и Олег увидел огромные, полные слез глаза.
– Ну… Если по-честному – наверное, тигр. Или что-то вроде того.
– Значит, я тоже?
– Что?
– Ничего, – очень тихо сказала Маша и опустила сетку накомарника.
Василий с Сашкой еще плескались в реке, когда во дворе сразу с трех сторон появились трое. Один, держа на локте полусогнутой руки карабин, вошел в ворота. Второй, легко перемахнув через заплот, сделал несколько шагов
