действительно призрак?
Чушь. Ко всему непонятно, почему дама в белом показалась Машке. Та ведь только-только на остров ступила. И умирать, сколь подозревал Мефодий, не собиралась.
– Это Гришенька, – Софья схватила сына за руку и подтолкнула к мыши. – Вернее, Григорий. Вы будете с ним заниматься, хотя…
Она скривилась.
– Сомневаюсь, чтобы вы могли его чему-то научить.
Мефодий тоже сомневался, но по другой причине. По его мнению, поганец был совершенно необучаем.
– Гришенька очень талантливый юноша…
– Я рада познакомиться, – сдавленно произнесла мышь.
– Позже порадуешься. – Мефодий стряхнул с волос капли воды и поднял баул, ничуть не более чистый, чем его хозяйка. – Идем.
– Федя! Не по парадной лестнице же! Она…
Грязная и несчастная девчонка, и отчасти в ее неприятностях виноват Мефодий. Ну да, силу не рассчитал. Но он испугался, увидев, как эта ненормальная, перевесившись через стену, нависла над пропастью. А ведь оставил на крыльце. Она же, хлопнув длиннющими ресницами, стала лепетать что-то о женщине, которая спрыгнула со стены. О той самой женщине в белом, которая показывается лишь обреченным на смерть.
Но почему мышь ее увидела?
Или расчет был на другое? Допустим, актриса поджидала Мефодия, чтобы перед ним разыграть очередное представление, а появилась мышь. И что оставалось делать?
Странно.
И чем дальше, тем странней. Теперь к злости добавился азарт: Мефодий поймает эту циркачку, и тогда…
– Простите, пожалуйста, – Машка застыла на вершине лестницы.
– Что?
– Ковер, – она указала на светлую дорожку, которая укрывала пол в коридоре. – Он чистый, а я…
Грязная. Белые волосы вымокли и повисли печальными сосульками, тушь расплылась, тени потекли. И колготки на коленках порвались. Что ботинки, что серый костюм, аккуратный, хоть и явная дешевка, были покрыты грязью.
– Вдруг потом не отмоется?!
И девчонка смотрит с такой тоской, словно уже оплатила чистку разнесчастного ковра из собственного кармана.
– Не отмоется – куплю новый.
Сам Мефодий был ничуть не чище, и, честно говоря, больше всего ему хотелось остаться в тишине своей комнаты, запереть дверь от гостей, которые всенепременно объявятся, и раздеться. А потом – душ, горячий чай, можно с коньяком, и постель.
Опять до рассвета засиделся, а до победы над бумажными горами было пока далеко.
– Идем, – он взял девчонку за руку, тоненькую такую теплую руку, и удивился тому, до чего узкая у нее ладошка, а пальцы хрупкие. И ноготки короткие, подпилены аккуратно.
Это Грета вечно с когтями рассекает.
А Софья пытается ей подражать. Вот только одна ногти наращивает, и в хорошем салоне, а другая предпочитает покупать накладные, дешевенькие, кислотных расцветок.
– В общем, так, дорогая моя, – Мефодий шел по коридору, прикидывая,
