приблизиться, и женщина отняла руки, распростерла их в стороны, словно крылья.
– Я…
Ее лицо походило на маску.
– Погодите!
Белое-белое лицо с черными провалами глаз. Женщина прижала к губам палец и покачала головой. Порыв ветра растянул подол ее платья, да и сама она покачнулась, расправила руки, и длинные рукава распластались на ветру. Она сама сделалась похожей на огромную страшную птицу.
– Что вы…
Машка не успела договорить: женщина вдруг покачнулась и исчезла.
– Стойте!
Машка бегом бросилась к стене и, навалившись на нее животом – лазить у нее никогда не получалось, – перегнулась, но тут же отпрянула. По ту сторону стены не было ничего.
Скала. Обрыв.
И черная вода озера, которое, рассвирепев, гнало к острову волны, точно мстило за обиду.
– Куда ты полезла, идиотка? – Машку схватили за шиворот и рывком отбросили от стены. И конечно, она упала. И конечно, упала в лужу.
– Вы… вы… – Машка задохнулась от гнева и растерянности.
Лужа была холодной. Грязной. И глубокой.
Поднявшись, Машка убедилась, что костюм ее окончательно испорчен, да и весь внешний вид… Машка бы такого репетитора на порог дома не пустила!
– Ты чего к обрыву полезла? – тип возвышался над ней и извиняться не собирался.
– Женщина, – Машка всхлипнула, вспомнив о незнакомке в белом. – Там женщина упала… спрыгнула…
– Какая женщина?
Кажется, ей не поверили.
– В белом, – ответила Машка, не в силах отвести взгляд от недовольных серых глаз типа.
А он взял и выругался.
Мышь белая. Синеглазая.
Робеющая под насмешливым взглядом Греты, которая с трудом смех сдерживает. И мышь сутулится, переступает с ноги на ногу, вздыхая громко.
Машка.
Не Мария, и уж точно не Мария Ивановна, но именно Машка, бестолковое создание, которому выпала нелегкая судьба обучать гаденыша английскому.
– Это Маша, – решил представить мышь Мефодий. – Мы немного под дождь попали. Сами знаете, какие здесь грозы.
– Ужасные! – подхватила Софья, которая разглядывала мышь с недоумением.
– Грозы ужасные, лужи глубокие… – Грета все же рассмеялась. – Феденька, ты ее что, за волосы волок?
– Я упала, – тихо произнесла мышь.
– Милочка, – холодный взгляд Греты резанул по ней, заставив отпрянуть. – Вас никто не спрашивает. Будьте добры усвоить сразу: в этом доме прислуга не вступает в разговор с хозяевами.
– Это с тобой, что ли? – Софья все же приняла решение. – Не слушай ее, милая. Грете нравится выдавать себя за хозяйку. А на самом деле…
– Что на самом деле?
Ссора закипала. И мышь с несчастным видом повернулась к Мефодию, словно у него искала поддержки. А ведь девчонка промокла до костей, и трясется она не столько от страха, сколько
