как сейчас овчарка вцепится мне в горло, и постарался лежать тихо. Где-то слышал, что лежащих собаки не трогают.
Или действительно так, или собачка решила растянуть удовольствие, но в горло не вцепилась, а оглушительно залаяла, обрызгав мне лицо горячей слюной. В ответ послышался скрежет бегущих по гравию ног, непонятные, но явно недоброжелательные возгласы, а затем кто-то саданул в больной бок.
Хотя сильно меня не били: рёбра, похоже, остались целы. Только когда вздёрнули на ноги, я получил такую плюху, что перед глазами заплясали искры, а рот наполнился солёным. Затем меня отволокли обратно, но не в родную камеру, а на второй этаж. Бросили как мешок на пол и оставили размышлять, что агента национальной безопасности из меня не получилось.
Через некоторое время я попытался встать и с удивлением обнаружил, что ноги держат, а кости как будто целы. В этой комнате тоже был умывальник с зеркалом, так что я подковылял и стал обмывать лицо, временами шипя от боли.
Тут в двери щёлкнуло, и я повернул голову: неужели пришли добавить? Или уже с уколом?
Дальнейшее помню обрывочно, словно слайд-шоу на экране монитора. Теперь-то понимаю, почему…
Вошедший мне незнаком, и на нём не белый халат, а чёрный подрясник. Моё сердце делает перебой, сразу вспоминаю фигуру на паперти в безлюдной Москве. Вдоль лица старомодные бакенбарды, переходящие в бородку клином, а тёмные волосы спадают на плечи. Глаза под ровными густыми бровями отсвечивают зелёным, как у кошки.
Посетитель кладёт на тумбочку какой-то предмет и внимательно смотрит на меня.
На всякий случай я решаю быть вежливым и говорю шепеляво:
– Добрый вечер.
– Здравствуйте, Андрей, – отзывается гость. В голосе нет кавказского акцента, который звучал у других санитаров, но что-то в нём кажется странным.
– Вы с уколом? – я испытываю неприятное чувство от близости чёрной пропасти.
Но посетитель медленно качает головой и говорит довольно фамильярно:
– Тебе и так досталось. Ложись, я тебя осмотрю.
Я плетусь к кровати, на ходу стягивая разорванную пижаму. Обижаться на «тыканье» нет сил.
– Вы из монастыря? Служите при этом… санатории?
Монах снова качает головой:
– Разве проводник не сказал? Это не санаторий. А я… в некотором роде действительно из монастыря. Про Новый Афон слышал?
– Он вроде не действующий, – я со стоном забираюсь на кровать.
– Неужели?.. – в голосе гостя слышится удивление. – Хотя в последние годы мне пришлось странствовать, так что новостей не слыхал.
Он проходится жёсткими пальцами по бокам и спине. Я снова шиплю от боли.
– Тебе повезло. Рёбра целы и внутри как будто ничего не отбили. Впрочем, им не было резона тебя калечить.
– Кому «им»? – бормочу я. – А вы кто, врач?
Я испытываю странное
