камеру, залезаешь в глубокое кресло со всякими приспособами – чтобы ненароком не выпасть – напротив овального экрана, похожего на выпученный глаз судака. Вдвигаешь в щель под экраном крохотную дискетку в прозрачном конверте. Возникает пульсирующий свет, в уши вливается вяжущий белый шум, и спустя мгновение тебе мерещится, что мигает само пространство. Твоя воля смята, сопротивление подавлено, ты отрубаешься. И во время этого транса, который длится полчаса, не дольше, в твои мозги на свободные от полезной информации извилины, каковых всегда в избытке, вваливают концентрированную базу знаний по избранному предмету. Со всеми необходимыми навыками, вплоть до условных рефлексов и мышечных реакций…
Всякий раз, переступая порог гипнокамеры, я испытываю смешанное чувство восторга и страха.
Нет, не оттого, что невзначай перепутаю дискетки и сделаюсь выдающимся специалистом по хелицератам – кстати, о реликтовых хелицератах империи Опайлзигг я знаю предостаточно, сколько вообще должен знать сотрудник лаборатории. Или прекрасным гастрономом, при моей-то извечной ненависти ко всему, что связано с кухней… Просто мне кажется, что никому и ничего не стоит затереть мою собственную личность и заменить ее на новую.
Хотя бы оттого, что я, Сорохтин Вячеслав Иванович, стихийный пацифист и физиологический непротивленец злу насилием толстовско-гандийского толка, ну никак не гожусь на должность телохранителя императорской особы. То есть полная профнепригодность! А здесь возжелали вылепить из меня безжалостного, умелого головореза. И поэтому я опасаюсь пропустить тот момент, когда из гипнокамеры вместо меня выйдет кто-то другой в моем обличье. А может быть, это происходит после каждого сеанса. Частица моего неповторимого «Я» бесцеремонно исторгается прочь, а на ее место незаметно – а оно и должно быть незаметно! – подсаживается чужеродный трансплантат.
Эта мысль не дает мне покоя и в конце концов подвигает на выяснение отношений.
– Ратмир, – говорю я, конфузливо моргая. – Если я спрошу тебя об одной вещи, прямо, в лоб, ты сможешь обойтись без всей этой вашей… фантоматики?
– А я тебе никогда не лгу, – пожимает он борцовскими плечами, и очи его светятся наивной бесхитростностью.
– Ну-ну, – ухмыляюсь я. – Помнишь байку про Наполеона и Талейрана[45]? Я-де никогда не смогу вас обмануть, ваше императорское величество, кроме тех случаев, когда захочу это сделать…
– А ты не создавай безвыходных положений… Так что вас волнует, мсье Наполеон?
– Мне кажется, мсье Талейран, все, что вы со мной вытворяете, сильно смахивает на модификацию личности.
– Конечно, смахивает. Для чего же ему не смахивать, когда это и есть натуральная модификация личности по Дельгадо-Либерману-Кулешову?.. И что же?
– А то, что меня интересует, кого вы хотите вернуть моей жене и сыну. Меня, историка Сорохтина, или «торпеду» с его паспортными данными?
Наполеон I Бонапарт (1769–1821) – корсиканец, сделавший военную карьеру в годы Великой Французской революции (1789–1799). Впоследствии французский император и полководец; пришел в власти в результате переворота. Развязал многочисленные захватнические войны, в которых одерживал победы, пока не совершил необдуманное вторжение в Россию в 1812 году. После этого воинская и политическая удача ему изменила. Умер от отравления в ссылке на острове Эльба. Шарль-Морис Талейран-Перигор (1754–1838) – министр иностранных дел при дворе Наполеона I. Справедливо считался мастером интриги.
