никогда тебя не обожгу! – сказал Лейфер.
Энна протяжно присвистнула:
– Хорошенькая клятва из уст брата: «Я больше никогда тебя не обожгу!» Довольно грустно звучит, Лейфер.
Лейфер горестно засмеялся.
– Ну и где ты был? – спросила Энна. – И что такое ты творишь с огнем… неужели трудно избавиться от этого?
– Я не могу. – Голос Лейфера звучал хрипло, то ли от слез, то ли от жажды. – Ты не понимаешь, если задаешь такие вопросы. Я должен это использовать.
– Почему?
– Я не могу…
– Ты только скажи почему, Лейфер.
– Послушай, – тихо произнес брат, – это не то, что ты воображаешь. Это… это как потребность, и… и это совсем не плохо, Энна. Я не знаю, что случилось тогда вечером. Я потерял самообладание. Ты пыталась меня остановить, как будто была моим врагом, и мне пришлось… Мне очень жаль. Но я верю, что научусь с ним справляться.
– Тогда научи и меня, чтобы я могла тебе помочь, – предложила Энна, внезапно ощутив себя храброй и дерзкой, хотя и слегка испуганной, словно ради простого интереса шла по краю обрыва.
Но одновременно она чувствовала и уверенность, уверенность в том, что она бы справилась с огнем лучше, чем Лейфер. Несмотря на то что он был старше, именно Энна учила его стрелять из рогатки и именно Энна первой взбиралась на какое-нибудь высокое дерево. Энна учила брата укладывать растопку в очаге и правильно направлять искры от кремня в еловые стружки.
– Научи меня, и вместе мы во всем разберемся, – повторила она.
Губы Лейфера дрогнули в попытке улыбнуться.
– Это было бы здорово… но я не могу. Не думаю, что я должен это делать. – Он отошел от сестры. – Я хочу сам во всем разобраться. Это мой шанс изменить все к лучшему.
– Что – «все»? И с каких это пор тебя стало интересовать что-то, кроме времен года и количества соли в овсянке?
– С тех пор, как… с тех пор, как я узнал об огне.
Энна забросила на плечо мешок:
– Тогда я лучше пойду. Но пока меня не будет, ты тут не слишком увлекайся, хорошо?
Выйдя из дома, Энна покачала головой в ответ на собственные мысли. Это было почти забавно: обращаться с подобной просьбой к парню, который чуть не сжег собственную сестру.
Энна почувствовала настоящее облегчение, когда уселась в маленький фургон Доды и ослик потащил их вперед по неровной дороге. По сторонам от них мелькали деревья, и Энна представила, что это деревья, а не фургон подпрыгивают и уносятся прочь, словно расшалившиеся дети.
Фургон был набит резными деревянными мисками, сделанными Додой, и товаром еще двух лесных девушек, с которыми Энна была знакома лишь шапочно. Энна старалась беречь ноги, но от толчков ее корзина то и дело ударялась о больные лодыжки, и Энна морщилась.
– Что у тебя с ногами? – спросила ее одна из девушек.
– Да ничего особенного, – ответила Энна.
Она не желала, чтобы Лейфер стал
