и халате, наброшенном поверх формы. На лице милиционера навсегда запечатлелось безмятежное выражение, довольно плохо маскировавшее профессиональную свирепость гоголевского городового.
Прятов и Васильев заперлись в кабинете Дмитрия Дмитриевича и давали предварительные показания.
– На вас, Александр Павлович, лежит основной груз ответственности! – Николаев взволнованно ходил по кабинету и грозил пальцем. – Почему у вас больные гибнут насильственной смертью? Что же вы за дежурный? Где вы были? спали, небось! Вы разве не знаете, что у нас ночные дежурства без права сна?
– Все было тихо, – оправдывался Прятов, от отчаяния держась уверенно и даже нагло. – Спросите средний персонал. Спросите охранника, его приглашали.
– Зачем? Зачем приглашали охранника? Значит, не все было тихо!
– Было тихо, – упрямо повторил Прятов. – Не знаю, кто его вызвал. Во всяком случае, не я.
– Вы разговаривали с ним?
– Нет, он уже ушел, когда я вернулся.
– Откуда вы вернулись?
– Из приемного отделения.
– Зачем вы туда пошли? – вопрос главврача, достаточно странный, в данном случае оказался уместным и попадал в точку.
– Не знаю, – потерянно ответил Александр Павлович. – Оказалось, что меня никто не приглашал. Какая-то идиотская шутка. Я заглянул в смотровые, в рентгеновский кабинет – никого.
– Черт знает, что творится в медицинском учреждении! – Николаев, обычно сдержанный и корректный, ударил кулаком по столу. – Севастьян Алексеевич! – Он накинулся на Васильева, сидевшего с каменным лицом. – На вас тоже лежит груз ответственности! Вы заведующий…
Дмитрий Дмитриевич опустился на стул и обхватил голову руками. Обращением к Васильеву он временно истощил свои силы. О грузе ответственности, лежавшей на нем самом, он старался не думать. Добро бы убили какого-нибудь пропащего алкаша, но этого… «От армии он закосил надежно», – цинично подумал Николаев и болезненно усмехнулся. Васильев и Прятов недоуменно на него посмотрели и сразу сделали каменные лица: если начальство усмехается, то так тому и быть. Есть уважительные причины.
– Попрошу не покидать отделения, пока не прибудет следователь прокуратуры, – глухо уронил Дмитрий Дмитриевич. – Вас, молодой человек, это особенно касается. Я знаю, что вы дежурили – так вот не думайте сбежать.
Александр Павлович и не думал, хотя отчаянно хотел.
Обратно в отделение поднимались вместе с Васильевым. Тот все пытался доказать себе, что ситуация была под контролем.
– Ведь тихо же было? – спрашивал он тускло и безнадежно.
– Мертвая тишина, – твердил ему Прятов.
– И никто не перепился?
– Если и перепились, то по-тихому, – отвечал тот. – Без демаршей.
– По-тихому, – тоскливо повторил Васильев. – Но перепились. Надо убрать к чертовой
