к сожалению.
– Понятно. Кем был принят звонок?
– Медбратом, его зовут Михаил.
– Вы сами не разговаривали с тем, кто вас якобы вызвал?
– Нет, только он. По местному телефону.
Следователь перевернул лист и задумался.
– Что вы можете сказать о поведении вверенной вам палаты в ночь вашего дежурства?
– Все было тихо.
– Вы заходили внутрь проведать больных?
– Нет, не заходил.
– Почему? Это ведь входит в ваши обязанности?
– Не совсем так, – лицо Александра Павловича пошло красными пятнами. – Среди них нет острых больных, требующих постоянного наблюдения. Им оказана помощь, они проходят стандартный курс планового лечения. Никого не лихорадит, ни у кого не расстроен кишечник. Не было никакой надобности заходить и проверять. Когда кто-то нуждается в наблюдении, мы так прямо и пишем в истории болезни, в листе назначений: наблюдение дежурного врача.
– А кто писал назначения для девятнадцатой палаты? Не вы ли сами?
– Я сам.
– Понятно. Значит, вы самостоятельно решали, кого вам наблюдать, а кого – нет?
– Получается, что так.
– Хорошо, – следователь подробно все записал. – А как же соблюдение режима? Точнее, его нарушение? Давайте говорить начистоту: дело выглядит так, что ночью в отделении состоялась пьяная ссора, и кто-то ударил вашего больного бутылкой по голове, в туалете. Как же могло получиться, что вы не в курсе?
– Было очень тихо, я повторяю, – не сдавался Прятов. – Насколько я понимаю, все произошло, пока меня не было. В отделении оставался средний персонал: медбрат и медсестра. Спросите у них.
– Спрошу, – зловеще пообещал следователь. – Что вы можете показать о потерпевшем?
– Ничего ценного, – быстро ответил Александр Павлович, думая о жалобе – успел ее написать Кумаронов или нет? Отправить по назначению, судя по поведению Дмитрия Дмитриевича, не успел точно.
– Вот это уже странно, – нехорошо улыбнулся тот. – Вы же его лечили!
– Довольно недолго, – парировал Прятов. – За пару дней человека не узнаешь. Или вас, может быть, диагноз интересует? Анализы? Лечение?
– Диагноз мне уже известен, – покачал головой следователь. – Меня интересует личность и ваши отношения с этой личностью. Неужели у вас даже первого впечатления не осталось?
– Нет, – как можно суше ответил Александр Павлович. Он очень глубоко переживал происходящее и сжал кулаки. Следователь покосился на них:
– Почему вы нервничаете?
– Собираюсь с силами, – измученно повинился Прятов. – Я все-таки с дежурства. Доктор не лошадь.
– Понимаю. И все же – как насчет первого впечатления?
– Если вы о личности, то оно, повторяю, довольно блеклое. Человек, как человек… – Он чуть было не брякнул, что Кумаронов был блатным, но вовремя сообразил, что вывести это следователь
