– сам посмотрит, что да как. Если и есть базиликанцы в деревне, так и он – не воин. Обычный, по правде сказать – совсем уже старый муж, вернувшийся домой…
Первое, что бросилось в глаза, когда подошёл к ивовому плетню – запущенность двора. Всё вроде бы было на своих местах, а чего-то не хватало… Клыка! Старик шан заслуженный и всеми местными уважаемый, обычно устраивался в полуденной части двора, под лучами Сола и там грелся целый день, если не было охоты потрясти молодых и дерзких претендентов на титул вожака. Это место за всё лето оставалось единственным, где не скошена была трава. И, кстати, опять же в отличии от всего остального двора, трава там и не выгорала, оставалась зелёной…
И калитка покосилась. Железная петля – признак богатства рода, ибо железо дорого, – держалась на двух бронзовых гвоздях. Теперь оба далеко вышли из пазов, калитка повисла только на нижней петле… Как будто кто-то входил в раздражении, рванул калитку, а потом – не поправил за собой. Впрочем, Ромуальд Младший – горяч и горазд выказывать характер когда надо и не надо. Но – отходчив, а уж калитку, отцовыми руками сработанную, поправил бы в первую очередь.
Вздохнув, Ромуальд сам поправил – короткими ударами рукояти ножа вбил гвозди. Пусть не так надёжно, как прежде, но повесил. И – вошёл в двор, в который вот уже четверть года не входил. Долгий срок…
– Жена! – громко сказал, медленно шагая к двору. – Я вернулся!
4. Ромуальд и Герта. Деревня Торонтон. 23 день месяца Серпеня
В родном доме ведома каждая щель, каждый поворот. Прикрыв за собой входную дверь и не затеплив светильника слева от двери, старик тем не менее прекрасно ориентировался, и в жилую часть вошёл быстро, без постороннего шума. И замер у входа, обеими руками вцепившись в посох и моля Господа и Благочестивую Розу, чтобы его старые глаза ошибались… В избе почти никого не было. Почти никого… Только на широкой постели – там всегда спали они с Ронной, лежало два обнажённых тела – мужское и женское. Мужское принадлежало чужаку – невысокому, сухощавому и темноволосому. Женское… Вначале старику показалось – то жена его лежит. Такое же пышное тело, золотые длинные волосы, не поседевшие в пять десятков. Но нет. Тело было молодым. Телом девушки… Девушка эта спала на плече у чужака, широко раскинувшись по кровати…
– Герта, – хрипло сказал Ромуальд. – Прикрылась бы что ли, бесстыдница!
Герта спала крепко, даже не сразу очнулась. Но открыв глаза – увидев перед собой усталого, измазанного деда, вскрикнула в испуге и спешно прикрылась руками. Как же, прикроешь тут весь срам…
– Бесстыдница, – устало повторил старик, усаживаясь на скамью. – Хоть венчалась? Мать с отцом где? Бабка?
– Так ведь… Нету их! – испуганно пролепетала Герта, наконец-то догадавшись укрыться одеялом.
– В Рыжие Камни что ли ушли? – понятливо кивнул Ромуальд. – А Нойвилл где? И Клык? Ты почему до сих пор в постели?!
Тут
