машина вещей: книги, овсяное печенье, газеты, клетка с хомячком» «беглец?» «наверное».
Последние десять лет город-порт пустел; словно его должно было затопить, как Атлантиду; обезлюдели целые кварталы, микрорайоны; ветер нес по асфальту все еще выходившие газеты – две утренние и одну вечернюю, с расписанием кинотеатров и вечеринок в клубах; никто их не подбирал и не выбрасывал в мусорные баки, чтобы оправдать существование; ливневки полны старых осенних листьев – три осени, четыре, пять… Люди просто что-то чувствовали, желудком, позвонками, как Рыбы, собирали самое ценное – не обязательно драгоценности, чаще всего как раз последние газеты, книги, овсяное или шоколадное печенье, хомяков, собак и кошек, старые фильмы вроде «Короля-Рыбака» и «Отеля “Миллион Долларов”» – и снимались с места, точно в поисках золота, святого Грааля… «Ты тоже скоро уедешь?» – по диплому Матвей был переводчиком с испанского и португальского; рассказал, что до секса ему позвонили по межгороду, предложили место на южном судостроительном заводе. «Да, я думаю – да, это Коста-Рика, это сильнее меня» «Коста-Рика… Звучит вкусно, как маслины».
Кай же был никем – так, ночной диджей; всегда с собой носил в рюкзаке из черного бархата сборник поэтов-символистов, переплетенный в красный, и биографию Нерона в папиросной бумаге, ну и еще бутерброды с полукопченой колбасой; был женат на девушке неземной красоты, с неземным именем – Венера – и воспитывал с ней общего ребенка – мальчика Руди; Матвей балдел от его сходства с Каем, такая человеческая химия. Докурили, Кай надел куртку, поехал домой, у него была своя машина – узкая, черная, низкая, словно гондола, а салон маково-красный; Кай курил и курил, он любил «Честерфилд», – и слушал, что ставил Матвей: «ганзов», Metallica, саундтрек к «Угнать за шестьдесят секунд»; из-за дождя и ухабин на дороге до города иногда сбивалось на соседнюю частоту – «Радио-любовь», куда звонили всякие девчонки и беспрерывно хихикали; эмблемой этого радио было розовое сердечко в нотных волнах; но ребята там работали нормальные, самые обыкновенные, иногда они встречались и играли где-нибудь в центре в бильярд; в городе осталось всего две радиостанции, а раньше было двенадцать; когда было двенадцать – играли на звание «лучших» и на ящик темного пива, теперь – так, спросить, кто как собирается дальше жить… Кая единственного, кажется, все устраивало и ничто не беспокоило, он был влюблен, как в стихи Рембо и Гиппиус, в свой почти полностью обезлюдевший район; супермаркет работал по-прежнему – круглосуточно, автозаправка тоже, и кинотеатр «Сатурн» – в нем всегда крутили «Титаник»; Кай проехал мимо, вывеска мигала и шипела, словно в нее попала вода и замыкало, лица ДиКаприо и Уинслет то пропадали, то вновь появлялись, точно яркий, прерывистый от настойчивого стука в дверь сон: «не открою, меня нет, дайте досмотреть». Когда в город перестали приходить новые фильмы, хозяин кинотеатра начал крутить старые и выяснять, какое кино людям в таком странном состоянии духа – в состоянии призраков – нравится больше всего;
