все это знали? И кто, черт возьми, такой этот Дамиан Гессе? Откуда это имя? Ты мне волосы склеила…
– Никто не знал. Извини. Кроме меня, Андрей никому не сказал. Очень испугался. А Дамиан… это его первый фильм. «Голоден как волк» – ты никогда не видела? Он очень известен, классика ужасов… Венсан играл в нем… сына дьявола.
– Он говорил об этом фильме, сказал, что достать его невозможно и ему в нем лет семь…
– В любом прокате стоит.
Она заварила мне чай, набрала ванну; «спасибо, Анна, ты мой лучший друг; знаешь, я ведь тебе подарок привезла из Африки: такую классную ткань и ожерелье; только я не знаю, смогу ли теперь его забрать…» «не плачь, заяц, купишь мне в соседнем супермаркете что-нибудь к чаю»; но я выла и выла, в ванне, полной лавандовой пены, из меня выходили: кровь, злость, отчаяние, страх – все, что бродит по темным улицам.
– В нем живет его первая роль? Это же бред, Анна…
Утром я отправилась искать того священника, отца Валентина; «может, отоспишься? ты ужасно выглядишь»; но мне было все равно, как я выгляжу. Лишь бы это была я… В церкви шла служба, я спряталась на последнем ряду, кого-то отпевали; стояли родственники, все сплошь женщины, в черном, в вуалях с мушками и с перьями, будто начало века; гроб вынесли, все вышли, и служка, тонкий, изящный, как клевер, мальчик, начал гасить свечи; «скажите, отец Валентин здесь?» «да», – ответил мальчик и не удивился моему лицу, словно каждый день к ним приходили еле выжившие в катастрофах.
Отец Валентин не узнал меня:
– Да, чем могу помочь?
– Вы не узнаете меня?
– Нет, извините.
– Я девушка, с которой вы повенчали Венсана Винсента. Его вы, надеюсь, помните?
Он побледнел, сжал мне руку, точно поскользнулся, сел и посадил рядом на скамью.
– Боже. Это… это Дамиан сделал с вами?
– Да, отец Валентин.
– Это ужасно, – он сгорбился, схватился за спинку соседней скамьи. – Простите, мне плохо…
– Кому хуже, мне или вам, отец? Почему вы не сказали мне, почему не сказали: беги от него, он дьявол.
– Он… он давно пришел ко мне, просил помощи, он знал, что с ним… Я провел обряд изгнания, но это не помогло. Он оставлял у меня вещи, чтобы переодеться, и собаку.
– Вы знакомы и с тем и с другим?
– Да.
– И кто же вам больше нравится?
– Вы жестоки, потому что вы молодая.
– Потому что у меня разбито сердце. Почему вы не отговорили меня?
– Я увидел, что он счастлив… Он сказал мне, что полюбил вас с первого взгляда, вы смелая и чистая, и, наверное, это поможет. Дамиан не способен на любовь. Он тщеславен, любит вещи, но не людей.
– Но как же вы могли… Любовь – это же не аспирин. Вы чудовище, сродни Дамиану, – вырвала свою руку из его большой, худой и теплой, убежала; так я и не
