вы едете? – переспросил папа, и без того потрясенный, как буфет с дрезденским фарфором семью баллами по шкале Рихтера. Венсан пришел весь в черном, опоздав на полчаса: «вечеринка по поводу окончания съемок, жаль, что ты не пошла, столько водки»; с белой крысой на плече. «Ты хочешь меня убить или просто обидеть?» – шептались мы в прихожей, как в закоулках Лувра; «я хочу показать, что я иной, поэтому ты со мной будешь счастлива». Родители мои находились в ужасе, таком, почти физиологическом; Венсан посадил крысу на стол, рядом со своим прибором, кормил и ласково называл «Фифи»; «обожаю маленьких и носатых», – улыбнулся родителям в объяснение; «Фифи» – так называли меня все, кто считал маленькой. В самом начале знакомства он сел в кресло, раскинув ноги, в кожаных черных штанах и сапогах в облип, поймал меня за талию, когда я разносила чай, и посадил на колени, поцеловал в шею, отпустил, шлепнув по заднице. Потом вспомнил о подарке, коим оказался подлинник Сальвадора Дали. В моей семье его никто не любил как фанфарона и зазнайку от искусства, а тут еще и такой невероятно дорогой подарок. Настоящий тупик для этикета. А теперь еще и Африка. Родственники уже мысленно скидывались на мой гроб красного дерева с розовой обивкой, думали, какие цветы пришлют в знак сочувствия.
– Мы купим джип, фотоаппарат и кучу растворимой космической еды, возьмем аптечку и прививки сделаем, – а про себя повторяла: «я тебя убью, Венсан Винсент», перебирая способы убийства: классические народные, изощренные японские, хитроумные в стиле семей Медичи и Борджиа. Все молчали, смотрели на него, как на студента, который и без того постоянно прогуливал, а теперь явился на экзамен, рассыпал шпаргалки и вместо ответа несет всякую чушь, смешивая даты и имена, как в миксере, в том числе и имя экзаменатора; одна тетя Пандора реагировала нормально, не хохотала, конечно, но смотрела по-другому – с интересом, как на экскурсии; рассказала мне, как сдала моя группа: почти все тройки; улыбалась, похвалила картину, погладила крысу, спросила, в каком фильме можно посмотреть Венсана; Венсан назвал тот, с плаката: черные вороны, меч и серебряный перстень с волчьей головой.
– Какая ересь, – отомстил мой отец, – мои студенты предложили мне сходить с ними; кто-то из них уже смотрел этот фильм и был в восторге; я им поверил; ушел на середине. Какое невежество, какая чушь. Как можно было придумать такую глупость о шестнадцатом веке – даже не представляю.
– Спасибо, папа, – сказала я.
– Это тебе спасибо, дочка, – ответил он, и я поняла, что могу вернуться в любой момент, надо только позвонить сегодня вечером, объяснить все, поныть немного, сказать, что пересдам экзамены осенью, все догоню…
– А вы специалист по Средним векам? – полюбопытствовал Венсан из своего кресла, ноги опять вытянуты, крыса сидит на самом верху, на спинке, нюхает воздух; где он ее взял?
– Да, – отец защищал докторскую по инквизиции; читал мне на ночь в детстве куски, никто не верит, или говорят: «какой ужас», ищут во мне комплексы, потрясения,
