туфлях по склону; а Венсан… Венсан долго молчал, стоял ко мне спиной, потом начал кричать – так страшно, злобно, замахал руками: «ненавижу тебя, сука, ты разбиваешь мне сердце!» – сломал табурет, кинул в нее второй – и попал, разбил ей лицо, она закричала по-настоящему: «прекратите это! пусть он прекратит! он изуродовал меня!» Режиссер остановил съемку, к девушке-магнолии подбежали ассистенты, пришел врач, проверил лицо девушки, у нее пошел синяк над губой; «извини, Фэй, я куплю тебе торт», – Венсан сел перед ней на корточки, как перед ребенком, мое сердце вспыхнуло, она улыбнулась еле-еле: «черт с тобой, Винсент, будет что вспомнить в старости». Режиссер обернулся на меня:
– Испугались?
– Не знаю, он взаправду ее ударил?
– Да.
– И что теперь будет? Она подаст на него в суд?
– Фэй хорошая девушка; играет средне, но характер золотой, поэтому все предпочитают работать с ней, а не с какой-нибудь надменной дурой. Они с Венсаном друзья, она поругает и простит, – я молчала, истекая ревностью, как горячий пирог – вареньем, к незнакомому миру; какая я наивная; я думала, что все девушки в его мире были ужасны; и вот, встретив меня… Режиссер, кажется, все читал по моему лицу, как дубляж, и развлекался необидно. – Венсан шикарный актер, он для режиссера – как самые роскошные тряпки для женщины… постоянно на грани; я все время жду, что он сойдет с ума, не сможет выйти из роли; и когда он поворачивает лицо после гениально проведенной сцены – вся съемочная группа в слезах, в мурашках – и говорит скучным голосом: «ой, блин, как же жрать хочу, принесите мне срочно бутер с ветчиной» или «в туалет хочу, обоссусь щас прямо», – я испытываю такое облегчение, словно сам поел или поссал… извините за грубость…
– Ничего, – я была счастлива. В моем мире так никто не разговаривал.
– Можно спросить: вы бедная театральная актриса?
– Нет.
– Фотографируете для журналов?
– Нет.
– А кто? Простите, что так груб, но умереть можно от любопытства: как вы встретились с Венсаном? Обыкновенным людям не так просто…
– Я понимаю; но я действительно обычная девушка. Я учила экзамен по истории древнерусской литературы неподалеку отсюда, ждала подругу, она играет, в свою очередь, как раз такую девушку – просто девушку, на которую на улице оборачивается Венсан; Анна Скотт, – но режиссер не узнал, пропустил, как чужое; я вздохнула: вчерашний день был единственным для Анны. – Венсан подошел ко мне, спросил, что я делаю, – так и познакомились; несложно, правда? – и помахала с дежурной улыбкой книгой.
Режиссер долго смотрел на меня, точно вспоминал, зачем пошел на чердак; потом сказал:
– Никому этого не рассказывайте; люди в этом мире испортят вашу историю, превратят ее в шоу, вы сами потом не различите, где правда, где ложь, что в вашей жизни было,
