нравилось здесь всё больше и больше. Хотя и неясная тревога не оставляла. Нет, она шла не от старичка-лесовичка, а находилась вне его, была как бы рассеяна в окружающем пространстве.
Посветлело: похоже, лес заканчивался. И леший остановился.
– Дальше – по тропинке, – указал он.
– Спасибо, – поблагодарил я.
– Ну, бывай! – вздохнул дедок.
– До свиданья, – отозвался я.
Две ведьмы
Молодая ведьма сидит в кресле и сосредоточенно грызёт ногти на руках.
– И черти его не взяли! – вдруг восклицает она, на секунду отрываясь от увлекательного занятия.
Старая, до того нервно шагавшая по комнате, останавливается и насмешливо смотрит на неё:
– Ты хотела, чтобы его черти взяли? – И столько сарказма в её голосе, что у молодой живо пересыхает в горле. Она шарит под креслом и вытаскивает оттуда бутылку лимонада.
– Чёрт знает что, – бормочет она, то ли читая этикетку, то ли просто так, размышляя вслух.
Делает несколько глотков из бутылки, после чего опять грызёт ногти, закусывая лимонад. Потом снова запивает.
– Делать будем по-моему, – решительно говорит старая ведьма и подходит к котлу. Берёт кочерёжку и разгребает перемигивающиеся угольки в стороны. Обматывает руки фартуком, снимает котёл с огня и ставит посреди комнаты на табуретку.
Неожиданные встречи
Шёл я всё лесом, лесом. Лес был дремучим, чрезвычайно дремучим: он бесперестанно дремал, а временами даже чуть всхрапывал. И ни веточки, ни листочка не колыхалось в нём.
Замечание моё особенно справедливо для листочков – они, если и захотели, не колыхнулись бы. Потому что вокруг сплошняком стояли одни ели – вековые, двухвековые, трёх… А которые не стояли, те лежали в буреломах.
Космы мха свисали с ветвей и с вывороченных корней, узловатые соцветия которых распростирались в разные стороны засушенными щупальцами гигантских осьминогов.
Словом, передо мной представал настоящий сказочный лес. Заколдованный. И заколоденный – колоды валялись по сторонам от тропинки, но на самой тропинке их не было: очевидно, по ней ходили. Но представлять, кто бы мог отбрасывать в стороны столь огромные стволы, не хотелось: становилось страшно. Одна надежда, что это был добрый человек. А вторая – что мой статус Генерального инспектора по сказкам что-нибудь да значит.
Едва я отбросил в сторону мешающую зрить толстую еловую лапу, передо мной открылась полянка. И не полянка, полянища. Очень похожая на место бывших лесоразработок: дёрн был изрыт, травостой нарушен. Видел я, что творят трелёвочные трактора в сибирской тайге, так что зрелище меня не испугало, даже если я попал в страшную сказку.
Однако здесь деревья будто вырывали с корнем. И ни сломанных веток, ни ошмётков коры на земле не валялось. Деревья словно унесли по воздуху.
«Дирижабли, что ль, применяли?» – подумал я. Прогресс, однако.
