style="font-size:15px;"> Отношения СССР и СФРЮ были очень непростыми – черная кошка, пробежавшая когда-то между Сталиным и Тито, была жива и постоянно бегала туда-обратно. У советского политбюро печеночные колики вызывал югославский социализм, при котором граждане вроде бы социалистической страны свободно выезжали в соседние страны, не проходя «собеседований» (и возвращаясь обратно! ), ездили на заработки в Германию, пили Кока-Колу и носили джинсы, купленные не у фарцовщиков в подземном переходе, а в центральном белградском или загребском универмаге. Пьер был категорически осторожен – об этой связи знали только сестра и бабушка. Письма из Югославии шли на адрес бабушкиной знакомой из коммуналки, а звонить он ходил на переговорный пункт, где каждый раз представлялся новой фамилией и внимательно слушал, чтобы не перепутать, когда по трансляции вызовут:
– Семенов (Петров, Иванов…), Загреб – четвертая кабина!
Такая «игра в шпионов» даже чем-то еу нравилась. Они с Мели трезво смотрели на вещи и договорились о том, что: 1. Университет окончить надо 2. Упускать возможность заработать валюту в горячей точке нельзя 3. Время – хорошая проверка их отношений.
На проверку они положили себе пару лет – после этого можно было попробовать оформить отношения. «Оформить отношения» с иностранкой в то время можно было лишь одним способом – надо было вместе подать заявление в маленький кабинет под лестницей во Дворце бракосочетаний на улице Петра Лаврова, а потом явиться туда же через три месяца. При этом желающей выйти замуж за совгражданина надо было либо иметь легальные основания для пребывания в СССР в течение трех месяцев, либо уехать и вернуться к назначенному сроку. При этом оформление новой советской визы занимало куда больший срок… Короче, решили погодить. «Неужели раскопали, – мучительно гадал Пьер, – доигрался в Штирлица!»
Можно было, конечно, взглянуть на эту ситуацию и под другим углом – диплом на руках, отрабатывать три года в школе не надо, связь с Мели можно было больше не скрывать… Но не давала покоя мысль – а вдруг это простая бумажная проволочка, вдруг еще осталась надежда зашибить деньгу под тропическим солнцем? Узнать это нормальным путем не представлялось возможным – даже обращаться с подобными вопросами было некуда. Надо было искать «крюки».
* * *
Первый, кто пришел в голову, был, конечно, Морозов. Со Славой Морозовым, следователем с Литейного, Пьера познакомил еще на третьем курсе одногруппник Саня Иванов. В те времена в страшном доме на Литейном штатных переводчиков не было – вот и нанимали студентов-филологов. Переводили допросы задержанных за дебош или валютные махинации иностранцев. Платили по-царски – 10 рублей за допрос. Правда, 5 рублей надо было отдать тому же «менту с ведомостью», который выдавал деньги. Как его звали, никто не знал. Ну, а какой студент начала 80– х отказывался от возможности
