и место жительства. Причём – немедленно.
А всего-то постукала Ларе по коленкам.
Даже сейчас Лара не понимала, как эта женщина смогла разобраться в её непростой мистической ситуации? Как подсказала единственно верное решение. Может, она была экстрасенсом – о которых в медицинской среде тогда старались не упоминать – и что-то считала с её прозрачного личика? Но лечение было назначено верно. И, главное – своевременно.
Вот так семья Саниных и оказалась на Кубани.
Они поселились в чудесном южном городке, Армавире, куда Виктора Семёновича пригласил его бывший сокурсник. И – что удивительно – ночные кошмары и лунатизм с этого момента навсегда оставили Лару в покое. Кто была эта старуха? Ведьма? Привидение? Да какая разница! Лишь бы забыть о ней и не вспоминать никогда.
Окончив школу, Лара уехала из Армавира и поступила в Краснодарский университет, на физмат. А Полина Степановна, не перенеся одиночества, вскоре приехала вслед за ней, продав их трёхкомнатную квартиру. Ведь Виктор Семёнович умер от болезни сердца вскоре после их переезда на Кубань. Остались они с внучкой вдвоём. Что ж им поврозь скучать?
Жильё в Краснодаре нашлось не сразу. Лишь после долгих поисков Полина Степановна купила небольшой домик в пригороде Краснодара, скорее даже – старинную хату, имеющую, однако, все необходимые удобства. Их денег едва и на это хватило.
Однако, вот – перебравшись сюда из общежития – Лара познакомилась с чёрной кошкой. И вновь столкнулась с чем-то странным и необъяснимым. Тут поневоле вспомнишь красноглазое привидение, которое Лару преследовало в детстве.
Неужели всё снова повторится?
Глава 3
Михалап
На чердаке Лариного дома в самом его пыльном углу сидел старичок.
Кто-то понимающий сразу признал бы в нём домового, причём – старинного, уважаемого. Рыжая окладистая борода до пояса, косматые лохмы и нависающие на глаза кудлатые брови – тому свидетельство. А не клочковатая щетина, как у какого-нибудь трёхсотлетнего молодняка. Да и одёжа на нём была соответствующая. Не кургузая одежонка, как это сейчас принято у современных подъездных да квартирных – клубные пиджаки, костюмы, плащики, шляпы, туфли лаковые, со скрипом. А у этого старичка всё настоящее, тыщелетнее, хотя слегка и вылинявшее: добротный шерстяной армяк с шапкой мурмолкой, мягонькие юфтевые сапоги с отворотами да косоворотка из конопляной пряжи. Правда, это всё, в основном, на выход. К гостям, так сказать. Или когда сам в гости к иным домовым ходишь. А на кажэн день была у него – кроме ещё одной небольшой закладочки в сундучке – стёганная куфайка со свалявшимся заячьим малахаем да кирзовые сапоги. От одного казака ему эти вещички досталися – от Акима, бывшего хозяина этой хаты. Который в 30-е годы отсидел за своё казачество. Уж очень удобно одевали тогда лагерных зэков – всё такое, что сносу ему нету.
К слову сказать – не за просто так ему эта одёжа досталася. Ведь Михалап
