школу и станешь готовиться к поступлению в университет. В Московский или Петербургский – это уж как тебе будет угодно. Эта школа – только на два класса, восьмой и девятый…
– Папа, я же сказал: меня это вполне устраивает…
– Я волнуюсь, как примут тебя одноклассники. В обычной школе, знаешь ли, немного другой контингент… Хотя в РОНО, куда я носил твои документы, мне любезно порекомендовали сильного учителя-математика в одной из ближайших школ. Удачное совпадение – он как раз классный руководитель восьмого класса…
– Очень хорошо, папа, я согласен пойти в эту школу, к этому математику! – самую чуточку повысив голос, сказал Дима.
Не признаваясь самому себе, он уже устал от непривычного многословия и объяснений отца. Зачем он оправдывается? Ведь он никогда не делал этого раньше. Неужели теперь всегда будет так?
На первое сентября Дима надел черные джинсы, белую рубашку и темно-коричневый замшевый пиджак, который отец привез ему из Канады, когда был там на конгрессе. Бабушка настаивала на костюме-тройке, но Михаил Дмитриевич поддержал сына.
– Ты не понимаешь, мама, – сказал он. – Учитывая все обстоятельства, Дима сделал идеальный выбор. Строго и одновременно демократично – прекрасное сочетание.
– Ни с чем, кроме как с демагогией, ваша демократия не сочетается, – проворчала Александра Сергеевна (по убеждениям она была монархистка), но в конце концов согласилась с сыном и внуком и даже попыталась дополнить Димин наряд шелковым шейным платком и старинными серебряными запонками с черными агатами. Неконфликтный по природе, Дима всегда искал компромисс – от платка ему удалось отвертеться, зато на запонки он спокойно согласился – все равно их под пиджаком не видно.
– Папа, тебе не обязательно меня провожать, – сказал Дима. – Я тебя там как-то не представляю.
– Ты знаешь, я тоже, – благодарно кивнул отец.
– Мы с Фаиной могли бы… – начала Александра Сергеевна, взглянула на внука и замолчала, не закончив фразы.
– Я вам все подробно расскажу, – пообещал Дима, пряча глаза и обращаясь к болонке. Фаина облизнулась в предвкушении.
Голубую лилию бабушка выбрала из цветов, которые стояли у нее в комнате в хрустальной вазе.
– Зачем? Я же не первоклашка, – попытался воспротивиться Дима. – Кому я ее подарю? У меня даже классный руководитель мужчина…
– Цветы всегда уместны, – загадочно сказала бабушка.
Дима покорно кивнул и обхватил горячей ладонью прохладный упругий стебель.
Перед входом в подворотню Дима остановился и с полминуты боролся с собой – так ему хотелось повернуть назад и уйти. Родители с детьми, которым его застывшая фигура мешала пройти, оглядывались с неудовольствием.
Неожиданно один из первоклашек, которого целеустремленно тащила за руку яркая, энергичная восточная мать, остановился, упершись
