счастья, как уличные мурки, но не успел – Марк скрылся в кустах, завидев залог грядущей благодати. Доминирующий цвет у кошки был кофейный, а на морде и лапах красовались черные подпалины. «Сиамка», – облегченно вздохнул я.
Против породистого счастья я ничего не имел.
– Это кто там шумит! – из окна на втором этаже выглянула бабка с волосами, как у Мальвины.
– Здрасте! – крикнул я синим кудряшкам как можно дружелюбнее, – Мы – ваши новые соседи. Из первой квартиры.
– Вечер добрый! – поддержал меня Кирыч и с кряхтеньем поднял коробку с книгами.
– Устроили тут содом, – сварливо сказала бабка и, убедившись, что вещи тащат в дом, а не наоборот, захлопнула окно.
Стекла зазвенели, словно осуждая.
– Устами бабули глаголет истина, – сказал я, – Так и назовем наш жилищный кооператив – «Содом и гоморра».
***
О том, что съезжаться надо, стало ясно месяца два тому назад.
– Сейчас увидишь! – шепотом сказал Марк перед дверью в свою берлогу, которую вот уже неделю делил с неким Германом, – Красавчик! Ни одной пломбы! Представляешь, какие у мальчика гены?!
– Тебе с ним детей не рожать, – прокомментировал я.
Романы с молниеносным заселением на чужую жилплощадь мне категорически не нравились.
Герман, не удосужившийся даже встать с дивана при нашем появлении, и впрямь оказался почти точной копией Аполлона, статую которого Марку подарили на 25-летие: римский профиль плюс полтора метра претензий на красоту.
Правда, имелось два отличия.
Во-первых, Герман был одет. А во-вторых, у него были руки, тогда как гипсовый Аполлон за годы кочевья по сьемным квартирам уже успел их утратить.
– Царевна Будур, – представился я, пытаясь расположить к себе марусиного кавалера.
Не получилось. Герман окинул меня взглядом и, без выражения кивнув, опять уставился в телевизор. «Невысоко оценил», – понял я, а, приглядевшись к нему повнимательнее, вздрогнул.
Его цену я знал абсолютно точно. Один наш знакомый заплатил за час аполлоновой любви сто двадцать долларов. Плюс премия.
– Хорошенький, правда? – Марк увел меня на кухню и приготовился слушать комплименты.
– Бельведерский, – едко сказал я.
– Да, Герочка такой, – мечтательно вздохнул Марк.
– Я видел его в «Макаке», – осторожно начал я.
– Надо же, как тесен мир, – Марк притворился, что удивлен.
– Тогда его звали Даниилом.
– С кем не бывает, – беспечно сказал Марк.
– С ним был Андрюша-модельерша. Помнишь его? – я выразительно посмотрел на Марка.
– Кого? Эту расфуфыренную жирную клушу? У которой золотых колец, больше чем пальцев? – презрительно переспросил Марк, – Нет, не помню.
Однажды в клубе Андрей приревновал
