Гамбурге, Триесте, Мюнхене. Эти бюро, в свою очередь, создают подразделения для вещания, скажем, на польском, болгарском или чешском языке. Но здесь, в Западном Берлине, учитывая уникальность нашего месторасположения, мы сосредоточены исключительно на составлении программ, предназначенных для слушателей в Германской Демократической Республике. И теперь важный вопрос: Wie fliessend ist ihr Deutsch[42]?
Следующие полчаса Джером Велманн выяснял этот вопрос, беседуя со мной исключительно auf Deitsch. Мне удавалось выдерживать его темп. Он расспрашивал меня о годах учебы в колледже, о книге по Египту, о жизни в Кройцберге (я опустил кое-какие подробности взаимоотношений с Фитцсимонс-Россом), и особенно его интересовали мои первые впечатления от знакомства с Восточным Берлином. Тут рассказчик взял во мне верх. Я сочинил красочную историю о женщине из книжного магазина и об ангольском инженере, но самым эмоциональным получился рассказ о тех ощущениях, которые вызывала у меня Стена, когда я смотрел на нее с другой стороны. Наконец он жестом остановил меня и сказал:
– Хорошо, вы меня убедили. У нас есть слот после главных девятичасовых новостей, называется просто: «Заметки из-за границы». Это эссе, в котором журналист или писатель делится впечатлениями о своей поездке или размышлениями о текущих событиях. Передачу мы транслируем на двух языках: немецком и английском. У нас в штате несколько переводчиков, они будут работать с вами, когда вы представите материал, а местные актеры, которых мы приглашаем, исполнят его на немецком языке. Но оригинальный текст вы будете читать сами в студии вещания на английском. Для начала я попрошу вас написать короткий очерк о том, что вы мне только что рассказали, – скажем, «Впервые по ту сторону Стены»… в общем, название сами придумаете. Я никогда не диктую авторам, как надо работать, так что у вас полный карт-бланш, тем более что наши взгляды на Восточный Берлин во многом совпадают. Сделайте рассказ остроумным и помните, что мы ведем откровенный разговор со своей аудиторией. Вместо манихейского дуализма мы предпочитаем видеть мир во всех оттенках серого. Конечно, это вызывает недовольство наших ура-патриотов, которые полагают, что мы должны каждые пять минут исполнять «Господи, благослови Америку». Они не понимают того, что как пропагандистский инструмент мы гораздо эффективнее, когда не занимаемся тупым расхваливанием жизни на Западе, а демонстрируем и критическое отношение к самим себе. Как бы то ни было, если у вас все получится, мы сможем обсудить и другие возможные проекты.
Но должен вас предупредить, наш бюджет гораздо скромнее, чем принято думать. Мы платим по общепринятым радиовещательным расценкам. Я могу предложить вам двести долларов за статью, но сюда входит и ваш гонорар за ее запись. Если вам это покажется недостаточным, боюсь, что…
По текущему обменному курсу двести американских долларов составляли около 560 дойчемарок. Это с лихвой покрывало мои ежемесячные расходы на жизнь и аренду.
– Меня устраивает, – сказал я.
– Вот
Насколько бегло вы говорите по-немецки?
