нас. Любит своих внуков: детей Левы – Родиона и Зою, и моих детей – Кирилла и Алису. Просила не забывать их с папой.
Не могу без комка в горле вспоминать это.
Боже мой, мамуля, разве я смогу когда-нибудь вас забыть…
Жена и дети
В 1990 году я от «Комсомольской правды» пришел на церемонию вручения призов национальной кинематографической премии «Ника», чтобы написать об этом заметку.
И надо же такому было случиться, что в фойе Дома кино я встретил приятеля, который предложил выпить по рюмочке в буфете первого этажа. Выпили мы так много, что в фойе я появился в совершенно непотребном виде.
Тем не менее я намеревался войти в зал и начать наконец работать, но вдруг увидел, как по фойе идет высокая красивая девушка с копной кучерявых волос и с очень длинными пальцами. Для меня женщина всегда начинается с руки. Удлиненная кисть, утонченная форма, безукоризненный маникюр, высокий класс! На женщине с такой рукой я мог бы жениться, ничего более о ней не зная.
Я бросился ей наперерез, но столкнулся с каким-то вальяжным человеком в смокинге с невероятно элегантной черно-серой бабочкой.
Я успел увидеть на нем лакированные туфли из черной кожи и брюки с шелковым галуном. Из-под черного пиджака с обшитыми атласом лацканами были видны очень широкие подтяжки. Вот за эти подтяжки я и уцепился, чтобы не упасть. Человек очень вежливо поддержал меня, и когда я поднял пьяные глаза, то увидел не кого-нибудь, а самого Василия Павловича Аксенова.
Потом я узнал, что Аксенов тогда впервые после вынужденной эмиграции в 1980 году приехал в Советский Союз из Вашингтона. Приехал, чтобы вручить премию в номинации «Лучшая сценарная работа».
В конце 70-х годов Аксенов часто приезжал в Крым, и я там с ним познакомился. Конечно, я был в таком состоянии, что узнать меня было невозможно.
– «О венценосное имя Василий, – спьяну начал я цитировать Андрея Вознесенского, ошалев от столкновения с таким человеком. – Ваш палец, Васпалыч».
Аксенов вежливо улыбался.
Что скрывать, Василий Павлович был одним из самых моих любимых писателей, а некоторые его рассказы, как, например, «Жаль, что вас не было с нами», я и вообще знал наизусть.
– «Какой это тот самый? – процитировал я самого Аксенова. – Что это значит – тот самый? Все это ложь! Никакой я не тот самый! Я сам по себе, без них без всех, и вовсе я не тот самый!» Василий Павлович, – спросил я. – Хотите я вам весь рассказ прочту?
– Нет, нет, спасибо, – вежливо ответил Аксенов. Теперь понимаю, как тяжело ему давалась эта вежливость. – Мне нужно на сцену, вручать!
– Где же вы были? – чуть не плача спросил я. – Как жаль, что вас не было с нами все эти годы…
Тут подбежали организаторы, вырвали Василия Павловича из моих рук и потащили на сцену.
Проснувшись на следующее утро, я вспомнил, что мне нужно писать заметку о «Нике».
Открыл блокнот.
