о самоубийстве – зачем жить, если каждый выход в свет оборачивается таким позором? Девушки обходили меня стороной. Друзья жалели. Посторонние смотрели на меня как на убогого.
Одноклассники же не просто посмеивались надо мною, а в открытую смеялись – уж больно нравилось им, как я страдаю перед доской. Специальным решением педсовета мне разрешили отвечать по всем предметам письменно.
Мало того, письменно я отвечал и во время учебы в первом своем институте – Ленинградском институте инженеров железнодорожного транспорта.
Только на сдаче диплома мне пришлось говорить, и это было ужасно. Преподаватели отворачивались, чтобы не видеть, как я дергаюсь, пытаясь произнести какие-то слова…
А тема диплома была у меня очень серьезная: «Водоснабжение и канализация железнодорожной станции Усть-Нюкжа на трассе БАМа Чара – Тында».
Много лет спустя, во ВГИКе, конечно, никто мне письменно отвечать не разрешал.
Одним из моих преподавателей был Сергей Бодров-старший. Он заикался хоть и слабее меня, но все же достаточно – когда я выходил к доске и мы начинали рассуждать, например, о поэзии Арсения Тарковского, аудитория выла от счастья! Двое заик друг против друга – с этим номером можно выступать в цирке!
Когда в 2009 году я получил очередную статуэтку ТЭФИ как лучший репортер России, я стал со сцены Михайловского театра в Санкт-Петербурге читать именно Тарковского. Очевидно, подсознательно доказывал самому себе, что могу это сделать на публике.
Друзья часто спрашивают: кто же все-таки меня вылечил? Ведь многие из них помнят меня страшным заикой.
Я никогда не отвечал на этот вопрос – все равно бы мне не поверили, что я сам смог научиться говорить не заикаясь. Но теперь могу признаться – говорить я научился без посторонней помощи. Уже повзрослев, я понял, что никто мне не поможет. Никто, кроме меня самого. Я вдруг понял, что – кровь из носу – сам должен научиться говорить.
В юности я прочитал о Демосфене – великом ораторе, в прошлом заике, у которого был очень слабый голос. Он набирал в рот морскую гальку и пытался говорить так, чтобы его было понятно. Морскую гальку я не нашел, тренировался с грецкими орехами.
Боязнь выступать перед толпой я тоже лечил по Демосфену. Он учил робких ораторов: «Можешь ли ты выступить перед одним ремесленником?» – «Конечно, могу!» – «А можешь ли ты выступить перед солдатом?» – «Могу». – «А можешь ли ты выступить перед моряком?» – «Да могу, конечно!» – «Так почему ты боишься выступать перед ними, когда их собрали вместе? Это и есть толпа!»
Так в какой-то момент я взял себя в руки. Встал перед зеркалом. Начал вслух читать тексты из первых попавшихся книг. Говорить вначале не получалось, и я пел эти тексты. Пел до тех пор, пока не понял стиль своей будущей речи.
Я разработал свое собственное дыхание, свой собственный ритм, свой собственный темп…
Теперь в любую секунду я могу настроиться на этот свой стиль. Просто включаю в себе это умение.
