Арсения Тарковского с нами. С нами и фильмы его сына – Андрея Тарковского. Мы знаем теперь, как нам плакать и чем нам гордиться…
Учеба во ВГИКе запомнилась мне также встречей с кумиром моего детства – писателем Вениамином Александровичем Кавериным.
Один из Серапионовых братьев, Вениамин Каверин написал самый, быть может, любимый юношеский роман для поколений 40-х, 50-х, 60-х, 70-х годов – «Два капитана».
Не могу даже сосчитать, сколько раз я этот роман перечитывал…
Как я мечтал походить на главного героя романа Сашу Григорьева, который хотел разыскать затерянную экспедицию капитана Татаринова и стал ради этого летчиком-полярником!
Немалую роль в моей любви к Сане Григорьеву сыграло и то, что он, так же как и я, мучительно страдал немотой из-за своего заикания. Сашу потом вылечил чудесный доктор Иван Иванович. Благодаря этому я тоже верил в свое излечение…
В детстве Саня Григорьев дал себе клятву: «Бороться и искать, найти и не сдаваться…» – и следовал этой клятве всю свою жизнь. Много позже я узнал, что эти прекрасные слова – цитата из стихотворения английского поэта Альфреда Теннисона. В оригинале – «To strive, to seek, to find, and not to yield». Высечены эти слова на могиле легендарного полярного исследователя Роберта Скотта, одного из первооткрывателей Южного полюса в 1912 году, погибшего в этой же экспедиции на обратном пути…
Не знаю, читают ли сегодня «Два капитана». Все мои попытки убедить сына прочитать эту замечательную книгу ничем не закончились. Что-то, видно, ушло из нашей жизни…
На пятом курсе мы должны были написать полнометражную экранизацию какого-нибудь литературного произведения. Я выбрал детскую сказку Вениамина Каверина «Верлиока». Написал. И очень захотел показать свое произведение Вениамину Александровичу.
Жил Каверин в Переделкине.
Не помню уже, как я вышел на мэтра. Может быть, с помощью Вайсфельда… По крайней мере в памяти не сохранилось никаких авантюрных затей с попаданием на дачу выдающегося писателя.
Вениамин Александрович назначил мне встречу на утро.
Помню свою дорогу от электрички. Дом писателя на улице Горького.
– Знаю, – говорит женщина с милым лицом. – Вам назначено.
Вениамин Каверин встретил меня в своем рабочем кабинете.
Поразила восковая бледность его лица. Писателю было уже 86 лет.
– Я прочитал вашу экранизацию, – глухим голосом произнес Каверин. – Что ж, она имеет право на собственную жизнь.
Затем он коротко перечислил мне свои замечания, которые были выписаны у него на листе бумаги. Видно было, что он внимательно прочитал мой сценарий.
– Собираетесь поставить это? – неожиданно спросил он.
Я чуть со стула не упал. Где поставить, куда поставить? Я студент ВГИКа.
– Благословляю вас на постановку, – словно не заметив моего недоумения, сказал писатель. Голос его звучал все глуше. Видно было, что он устал.
Дверь кабинета была открыта, и писатель
