style="font-size:15px;"> Более неохотно я набрала номер приемной Бюро и попросила позвать Коулмен. Я удивилась ее пылу и готовности встретиться со мной.
– Агент Куинн. О господи, конечно. Сейчас?
– Только что высадила Захарию Робертсона у его отеля, так что я еще в городе, – сказала я. – Хотите, встретимся в том греческом ресторане у вашего офиса?
– Не могу. Мое последнее дело о мошенничестве связано с ними, и я собираюсь арестовать их за отмывание денег.
– Я кое-что слышала об этом, но у них такая вкусная шаурма… – мечтательно протянула я, но она не слушала.
– Ларри? – Ее голос чуть отдалился от телефона, и я услышала, как она спрашивает кого-то о месте поблизости от Кэмпбелла и Спидвея. Донесся мужской голос: «Уверен на все сто, они сейчас открыты». Затем Лаура подсказала, как доехать до полицейского бара у «Шератона», и добавила, снова выслушав чьи-то наставления: – Это «Кантина Эмери». Выезжаю из офиса прямо сейчас.
Глава 9
Существуют особые, отведенные специально для копов «точки», где твоего имени могут не знать, зато сам ты можешь быть спокоен, что тебя прикроют, потому что за барной стойкой всегда наготове ружье. Винил на передней панели барной стойки местами полопался, освещение скверное, а о кухне лучше сильно не задумываться. Кроме полицейских, в такие места простой люд, разумеется, тоже ходит. Например, пожилые пары с фиксированным доходом, которые выглядят так, будто уже сказали друг другу всё десятки лет назад. Каждый знает, что это безопасное место с надежным стандартным меню и однодолларовыми «счастливыми часами».
Названное Лаурой заведение оказалось недалеко, примерно в миле от «Шератона», в отдельно стоящем старом здании у дороги – из тех немногих в Тусоне, которые еще не снесли ради очередного торгового центра.
Я добралась туда первой и узнала пару помощников из офиса шерифа, правда, вспомнила только имена. Уолли и Клифф оба прекратили жевать свои гамбургеры достаточно надолго, чтобы поднять жирные ладони в приветствии, как сделал и бармен – один из тех жизнерадостных олухов, которые напоминают раскормленного ребенка.
Не теряя из виду бармена, я заняла столик у стены, раскрашенной под кирпичную крошку. Официантка подошла прежде, чем мне удалось отлепить маленькую белую тесемку, скреплявшую салфетку, в которую завернуты приборы. Под тридцать, хотя молодежь, чем я старше, кажется моложе. Фигура легкоатлета, афроамериканка. Живи я по-прежнему в округе Колумбия, последнее можно было бы не уточнять, но в Аризоне не много людей с черным цветом кожи.
Я вполне могла бы дождаться Коулмен, да и спешки никакой не было, но, подняв обе руки и держа их как весы, сказала:
– Водку и лед в разных стаканах.
Общепринятый максимум в коп-барах – два легких пива. Услышав мой заказ, копы обернулись. Проигнорировав их, я обвела взглядом помещение, отметив похвальные грамоты от «Special Olympics» и «Toys for Tots» на дальней стене и дежурную выставку фотографий радостно гримасничающих посетителей. Я чувствовала облегчение оттого,
